Ученики и Учитель

Нескромно немного, но начать хотел бы с эпизода, где был не только свидетелем, но и - пассивно - участником. В один из последних приездов в Москву Святослав Рерих выступал, как обычно, в Музее Востока; видел он в то время уже неважно, поэтому попросил меня зачитывать вслух записки с вопросами. К концу вечера я решил воспользоваться моментом и «зачитал» свой собственный вопрос - как отличить Учителя от лжеучителя? В наше время, когда все научились правильно и убедительно говорить, проблема стала, на мой взгляд, особенно острой.

Залу мой вопрос не понравился. Пошли перешептывания, смешки, даже выкрики. Однако Святослав Николаевич глубоко задумался. «Это очень непросто», - сказал он нерешительно. И внезапно нашел ответ: «Правильно заповедано было: по делам их узнаете их!»

Старая христианская истина. Она вспоминается каждый раз, когда Интернет выплескивает очередную порцию хулы или славословий в адрес современного мыслителя, сына Турции, Фетхуллаха Гюлена.

Тенденциозны как захлебывающиеся от восторга (сравнивающие его с Махатмой Ганди или украшающие его титулом «Учитель Учителей»), так и жестко не приемлющие (одни с позиций блюстителей «чистоты ислама», а другие, парадоксально, отвергающие ислам вообще). Думаю, этому пожилому турку в его американской глуши неприятны речи и тех, и других - конфузно от неуемной и неумной хвалы, обидно от приписывания чуждых ему мотивов.

В последнее время апологетические книги о Гюлене стали выходить особенно часто, в том числе и на русском языке. Если когда- нибудь мне довелось бы писать о нем книгу, я начал бы ее точно так же, как профессор Дж. Кэррол - с истории своего знакомства с делом его жизни, с людьми его дела.

Мне довелось неоднократно (с 1966 г.) бывать в Турции, поездить по стране - на машинах, самолетах, автобусах, даже полетать на воздушном шаре над лунным пейзажем Каппадокии, общаться с сотнями людей разного социального статуса, разных политических убеждений; не могу не сказать, что Турция, гостеприимно распахнутая для нас сегодня, напоминает ту, увиденную впервые, лишь изящными минаретами стамбульских мечетей.

На каком-то этапе вдруг оказалось, что гостя официально и неофициально окружают невиданные в прошлом люди. Молодые, активные, в высшей степени европеизированные (если употреблять это слово в позитивном смысле), широко образованные и прекрасно воспитанные. Наверно, такие люди были и раньше, но сейчас, по сути дела, никаких других не осталось. Приветливые и доброжелательные, предупредительные и непривычно дружелюбные, они с радостью и эффективно помогают вам в работе, в быту, в отдыхе.

Справедливости ради следует сказать, что впервые я столкнулся с этим новым поколением даже не в Турции, а в среднеазиатских республиках в лице молодых киргизов и казахов, родившихся еще в Советском Союзе, но получивших путевку в жизнь в открытых там турецких школах.

Сначала ненавязчиво, потом более целеустремленно новые турецкие друзья стали знакомить меня с этими школами, потом пришла очередь и школ в самой Турции. И впечатляющая картина раскрылась перед глазами.

Под словом «школа» можно понимать три ее ипостаси: здание- обучение-коллектив. Соответственно, я и излагаю тут свои впечатления.

Здания - все, без исключения - огромные, светлые, просторные (как лучшие типовые школы у нас в советское время). Они начинены всяческими техническими наворотами - компьютерами, например, причем без всякой скученности. Все классы и кабинеты - яркие, разноцветные и очень радостные. Так у старшеклассников, так и в интернатах, где они есть, и, конечно, так же в детсадовских помещениях, расположены ли они в самой школе или по соседству. Находиться в подобном здании значит быть в атмосфере постоянного праздника.

Физкультурные залы, свои стадионы, огромные концертные залы - ничто не забыто.

Пребывание в этих стенах оставляет свой след в душах на всю жизнь. Счастливая пора детства! И стоит ли удивляться, что многие выпускники впоследствии возвращаются - на встречи одноклассников, проходящие регулярно, или приходят работать педагогами, или - едва ли не все - приводят своих детей. И, наконец, оказывают постоянную поддержку своей alma mater, в том числе и финансовую (что в определенной степени отвечает на вопрос - а деньги-то, и немалые, откуда?).

Замечу, кстати, что обучение - платное, хотя и не запредельно дорогое; при этом существует система приема и на бесплатной основе.

Что касается обучения, то оно ведется скрупулезно по программам Министерства образования.

Во время осмотра гюленовских школ в Болгарии я задал «провокационный» вопрос: всем известно, что в прошлом турки и болгары, мягко говоря, имели друг к другу определенные претензии; как же освещаются века «османского ига» на уроках истории? Привожу дословный ответ: «Мы работаем по программам Министерства образования Болгарии, и историю у нас преподают болгарские учителя - мы не вмешиваемся в их уроки». Учтите при этом, что в классах сидят и турецкие дети, в том числе и дети руководителей этой школы, дети турок из Турции и дети болгарских турок - на тех же партах, что и составляющие большинство болгарские дети.

Директор этой школы отмечает, что на раннем этапе обучения главной проблемой все же является национализм - и турецкий, и болгарский - но это характерно только для самых первых месяцев обучения.

Преподаватели из Турции с малейшим признаком антиболгарских настроений безжалостно отсеиваются администрацией во время собеседования перед приемом на работу.

И хотя все называют эту школу «турецкой», на флагштоке перед зданием только два флага - болгарский и Европейского союза. Можно поэтому сказать, что учащихся воспитывают не как будущих «агентов влияния» в пользу Турции, а как граждан мира, но в русле национальных традиций.

Подобное наблюдалось и в Индии. «Мы воспитываем их прежде всего как граждан Индии», - говорит директор гюленовской школы, индианка. Она не поясняет, но известно, что на шкале самоидентификации у большинства индийцев осознание себя как граждан Индии стоит на последнем месте, после религии, касты, профессии, национальности (то есть принадлежности к одной из народностей стран), языка.

Основным в обучении в гюленовских школах является приобщение учеников к морально-нравственным ценностям, если хотите - ценностям общечеловеческим.

Это звучит пафосно, но их учат доброте, взаимопониманию, ненасилию, открытости сознания, готовности к диалогу. Вот из этих маленьких граждан XXI в. вырастают те молодые люди, которые уже сейчас занимают важное место в изменяющейся на глазах Турции. И не только Турции: гюленовские школы «куют кадры» на всех континентах - в Европе, Азии, Африке, Америке.

И выросшие, и обучающиеся, и даже только переступающие порог этих школ - все они - граждане мира эпохи глобализации. Многим глобализация видится как некий монстр, но, хотим мы этого или не хотим, она - реальность, и школы, подобные новаторским, в том числе гюленовским, призваны придать ей пресловутое «человеческое лицо».

Третья ипостась школы - люди, ее составляющие. К этому вернемся чуть позже, но приведу слова одного из ведущих петербургских журналистов - «первое, что поразило нас в лицее буквально с порога, - лица ребят. Спокойные, открытые, приветливые».

И еще одна, более пространная цитата, наблюдение нашей соотечественницы, известного исламоведа Н.М. Емельяновой, совершившей в составе группы специалистов большую поездку по Турции. Вот что она увидела в гюленовских школах: «Мы могли лично убедиться в высочайшем уровне организации образовательного процесса в колледжах. Великолепно оборудованные компьютерные классы, химические и физические лаборатории, спортивные залы, бассейны, музыкальные классы, художественные студии, конструкторские кружки, классы по домоводству и сохранению традиционных промыслов, прекрасные кафетерии и столовые, но главное - отношение между преподавателями и школьниками, которое строится на любви, взаимовыручке и постоянной поддержке.

Увиденное нами позволяет сказать, что это - образование, обращенное в будущее, заложенное лет на 20 вперед. Здесь присутствует удивительное внимание к мелочам: вся школа оформлена в теплых добрых хороших цветах, на ступеньках здесь написаны изречения, идиомы английского языка; на лестницах нарисованы маленькие ступни - они показывают, соблюдая правостороннее движение, где нужно идти вниз, а где вверх. Ребенок бежит по лестнице, а перед глазами английская идиома, и так - каждый день. Конечно, через некоторое время он уже будет наизусть помнить эти добрые английские изречения, в которых кроме языкового тренинга заложен и большой воспитательный смысл. Большинство учителей в школах Гюлена - люди, возраст которых не превышает 40 лет. Обязательное требование к учителям: они не должны курить и употреблять спиртные напитки».

После первого знакомства со школами мои друзья стали возить меня по домам спонсоров. По два раза в день посещали мы семьи в Анкаре, Стамбуле, Измире, Кайсери, Бурсе, в других городах, врывались в налаженный домашний быт и беззастенчиво атаковали гостеприимных хозяев своими вопросами, и каждый раз, входя к приветливым, но настороженным людям, выходили от них через несколько часов чуть ли не членами семьи.

Я никогда не видел столько добрых лиц! Это были хорошие дома, прочные семьи, чистые люди, во всех городах странно похожие друг на друга - словами, идеализмом, выражением лиц. Все они говорили об одном - о своих стремлениях дать детям хорошее образование и, главное, сделать из них людей, несущих свет, любящих свою страну и сердечно открытых всему миру.

Меня долго отталкивало слово «спонсор», пока я не понял главного и самого простого: спонсоры - это в массе своей те же родители. Есть и исключения - просто богатые люди, задумавшиеся однажды о будущем своей страны и осознавшие, что все зависит от того, какими вырастут дети. Понесут ли они в себе неустроенность, ненависть, склонность насилием пробивать себе дорогу? Услышат ли они соседей по улице и по планете?

Интересно, как становятся спонсорами. Вот один рассказ (бизнесмен из Антальи, где, кстати, рядом с турецкими детишками сидят за партами и русские, и украинцы): знакомый позвал нас с женой на пикник - там оказались родители и педагоги из гюленовской школы, и мы решили ей помогать; когда и у нас появились дети, мы были рады отдать их в эту школу.

Спонсоры в подавляющем большинстве не олигархи, а средний класс, люди с высоким чувством социальной ответственности и предвидения. То, что они делают, - не филантропия, а осознанное строительство благополучного будущего своих детей и их сверстников.

В гюленовской школе в Молдавии изучали общественное мнение: «Почему вы выбрали для вашего ребенка именно эту школу?» Такой вопрос задали всем родителям и получили следующие ответы: 1) высокая морально-нравственная атмосфера, иммунитет от наркотиков и вредных привычек (более 80% ответов); 2) ученики выходят из школы со знанием, как минимум, 4 языков (около 20%) и 3) высокая вероятность поступления в высшие учебные заведения, причем как в своей стране, так и по всему миру (около 20% ответов). Это последнее выгодно выделяет эти школы во всех странах - уровень поступления их выпускников чрезвычайно высок, три четверти из них становятся студентами, хотя соревнуются и с другими - и с частными, и с государственными школами.

Все школы оборудованы по высшему разряду и продолжают расширяться и строиться.

Конечно, нельзя не учитывать, что мы являемся свидетелями не зарождения, а вполне зрелого этапа существования этих школ (многие из них работают уже более 20 лет!), но главное, по-видимому, в том, что средний класс под воздействием идей Ф. Гюлена и в осуществлении их на практике вкладывается в будущее юного поколения, а не в оргии в Куршевеле.

Впрочем, знакомясь со школами и беседуя с родителями, учениками и спонсорами, я еще не слышал о Гюлене. Имя его почти не упоминалось, портретов не было ни в школах, ни в домах, ни в офисах, цитаты из его книг, если где и были, то соседствовали с Эйнштейном, Менделеевым (!), Шекспиром...

И лишь постепенно его усталое лицо стало проступать сквозь красочное разноцветие радостного мира этих школ.

После всего увиденного своими глазами было неожиданностью услышать, как непримиримо сшибаются в аргументах его последователи и его ниспровергатели.

Многих на Западе пугает и раздражает тот факт, что Гюлен является исламским проповедником. На мой непросвещенный взгляд, его деятельность делает честь великой религии мусульман, ибо выявляет этический посыл, направленный всему человечеству. Его бескомпромиссная позиция в связи с трагедиями 11 сентября и Беслана

исключает возможность тенденциозной оценки его гуманизма.

А многих в мусульманском мире отталкивает его общечеловеческая проповедь - при полном отсутствии ислама (как, кстати, и других религий) в системе обучения в гюленовских школах.

Не всем по душе и определенная близость Гюлена к наследию великих суфиев прошлого, прежде всего Дж. Руми.

Самое удивительное, наверно, при этом, что живший 800 лет назад Руми оказывается таким современным сегодня для нас всех, для всего человечества.

Последователи Гюлена доводят близость двух философов до абсурда, провозглашая: «Гюлен - это Руми сегодня!» (вам ничего это не напоминает?!).

Разницу при этом они видят только в одном - Руми, обращаясь к миру, призывал «Кто бы ты ни был, приходи!», а Гюлен говорит «Кто бы ты ни был, я приду к тебе!»

Как индолог замечу, что есть еще и третий вариант - Кришна в Бхагавадгите говорит верующему: «Каким бы путем ты ни приближался ко Мне, я встречу тебя на полдороге... »

По правде говоря, мне лично более всего интересны не мнения о Гюлене, а живое воплощение его идей - школы, процветающие в разных странах и в разной культурной среде. Должен сказать, что впитывал я их атмосферу с определенной завистью к веселым и разноплеменным их обитателям.

Но чем больше меня окунали в эту атмосферу - в Турции ли, в Киргизии, в других ли странах - тем настойчивее становилось ощущение «дежа-вю»:

«Все это уже было когда-то,
Да только не помню - когда?»

Вырисовываются два ответа на этот вопрос. Первый, совсем неожиданный, предложили сами администраторы этих школ и педагоги. Оказывается, ими использован опыт советской системы об-разования, причем совершенно сознательно. Давно у себя в стране я не слышал столько восторгов и комплиментов в адрес учителей нашего детства, в адрес нелюбимой мной когда-то, бесследно сгинувшей и оставшейся лишь фоном старых добрых черно-белых фильмов - советской школы. Сразу вспомнилась беседа с одним американцем, крупным ученым и последовательным (в свое время) антисоветчиком; с какой странной тоской сказал он недавно - «хотим мы это признать, или не хотим, советская система образования была, несомненно, лучшей в мире».

Нам, вышедшим из недр этой «лучшей в мире» системы, вспоминается не только хорошее, но в просторных и солнечных коридорах гюленовских школ выходцы из пионерского детства чувствуют себя как дома. И это не случайно - зачинателями в них нередко были «вчерашние русские», чаще всего из Средней Азии. Кабинетное обучение (кабинеты физики, химии и т.п.), опора на коллектив, лозунг (пусть иные, не идеологизированные), спортивные мероприятия, своеобразные состязания и даже... моральный кодекс строителя коммунизма на чистеньких стенах светлых классов (без ссылок, конечно, на первоисточник - но что в данном случае считать первоисточником?) - все это в очищенном виде живет и процветает в иное время и в иных землях.

Есть для меня и второе объяснение узнаваемости атмосферы увиденного в гюленовских учебных заведениях - совпадение с опытом некоторых частных школ Индии. Мне эти совпадения сразу же бросились в глаза, но на это были свои причины.

Не зря, видимо, мы вспомнили в начале данной работы нашего замечательного соотечественника Святослава Николаевича Рериха. С несвойственной ему жесткостью заставлял он меня изучать опыт индийских школ и прежде всего школы имени Ауробиндо Гхоша в Бангалоре, требовал вникать во все детали, собирать материалы, беседовать с учителями. Поначалу мне это было и не нужно, и неинтересно. Но постепенно эта тема захватила меня и вылилась в статьи и доклады, хотя только сейчас я начинаю понимать, что случайного знания в жизни просто не бывает.

Отвлечемся ненадолго от Фетхулаха Гюлена и заглянем в бангалорскую школу, создававшуюся под пристальным вниманием С.Н. Рериха, с тем чтобы потом вернуться в день сегодняшний и в гюленовские школы нашего времени. Для простоты и достоверности я просто приведу с сокращением написанное мною когда-то, не меняя, однако, ни одного слова.

Итак - «О бангалорской школе и не только о ней» (как в воду глядел!).

«Существует она с 1962 года, многие воспитанники прошлых лет вернулись в нее преподавателями, другие привели в нее своих детей. Школа эта частная, но общий объем знаний дается по государственным стандартам. На более чем 2100 учеников приходится примерно 130 учителей. Не время и не место сейчас вдаваться во все детали - их у меня, благодаря Святославу Николаевичу, накопилось множество (учебники, дневники, фотографии, записи, пособия). Хочу остановиться лишь на некоторых, бросившихся в глаза и запомнившихся.

В школу принимают с трех лет. Здесь проходят и детство, и юность - в одном здании, среди тех же товарищей, от детсадовского несмышленыша до без пяти минут взрослого, без травматического разрыва, без смены обстановки и требований, в условиях спокойной поступательности развития.

Родители, узнав о существовании школы (в частности, из объявлений в газетах), приводят своих детей на беседу с директором. Эта первая беседа остается в памяти ребенка как забавная игра - добрая тетя показывает ему картинки, шутит с ним, причем на его родном языке, немаловажная деталь для многоязычной Индии. Для директора же эта беседа - исходный момент определения личности будущего школьника. Показывая картинки, она отмечает его реакцию. Смеясь и играя, определяет степень его развития.

Результаты беседы находят отражение в первом описании характера, со всеми плюсами и минусами. Записи эти она сохраняет навсегда, но ни родителям, ни детям, даже по прошествии времени, не демонстрирует.

Раскрытие личности, построение характера - вот цель школы. Не просто дать знания, а научить учиться. Научить думать, приучить размышлять (когда тебе нечего делать, то вместо прогулок, суеты, бессодержательных разговоров, сядь спокойно и, глядя на небо или на море, на деревья, постарайся сконцентрировать свои мысли на вопросах: Зачем я живу? Как надо жить? Чего я хочу и что нужно делать?). Проводятся уроки медитации, уроки памяти. Один час в день советуют проводить в молчании, говоря лишь самое необходимое. Советы учителей иногда бывают неожиданными, как, например: не хочется учить по учебнику, возьми сугубо научную книгу на ту же тему и заставь себя прочесть хотя бы половину; после этого учебник будет читаться легко и с интересом.

Наряду с общеобразовательными предметами учат йоге, учат терпению и терпимости, учат даже улыбаться. Не стыдятся проявлять свою любовь к детям, обнимают их, гладят, шутят - при этом нет ни чувства превосходства над учениками, ни избирательности и любимчиков. «Каким должен быть учитель?» - спросил я директора. «Три момента важны, - ответила Адити Васишитха, - самоуважение учителя, но и понимание относительности своей важности; самоконтроль, не позволяющий ни гнева, ни обиды; жизнь в соответствии с проповедуемыми принципами. И еще одно, - добавила она, помолчав, - надо сделать так, чтобы учителя, у которых плохо дома, черпали бы силы в школе».

Моральное обучение ненавязчиво расцветает в этой атмосфере добра и взаимоуважения. То в виде ежедневно меняющихся «лозунгов» на стене, то утренней надписи на классной доске, то россыпью букв на обороте тетрадей или дневника (где у нас либо таблица умножения, либо Гимн Советского Союза) сопровождают ребенка изречения, заставляющие думать о несуетном. Вот некоторые из них, которые я второпях списал себе в блокнот.

• «Наша жизнь должна управляться любовью к Истине и стремлением к Свету».
• «Бесцельная жизнь всегда жалка».
• «Нам, каждому из нас, предстоит сыграть определенную роль, выполнить определенную работу, занять место, которое только мы можем занять».
• «Выше, всегда выше! Никогда не успокаивайтесь на достигнутом».
• «Вы должны воздерживаться думать о тех, о ком вы не можете думать хорошо».
• «В других мы находим то, что есть у нас, и если мы всегда видим вокруг себя грязь, значит где-то в нас самих есть грязь».
• «Мир оглох от бесполезных слов».
• «Какие бы трудности на нас ни обрушились, но если мы будем истинно спокойными, решение придет само».
• «Тело должно так же решительно отторгнуть болезнь, как разум отторгает лживость».
• «Великая красота скрыта в простоте».
• «Если вы сможете всегда улыбаться жизни, то жизнь, в свою очередь, всегда будет улыбаться вам».
• «Нет большего мужества, чем признать свои ошибки».
• «Переделайте себя, если вы хотите переделать мир».

Но, разумеется, моральное обучение не ограничивается разбросанными сентенциями. Оно идет по хорошо разработанной программе, по специально написанным учебникам. Их читают дети дома, вперед, а потом на уроках идет обсуждение прочитанного материала, делаются попытки примерить его на себя. В младших классах читают истории всех времен, разделенные по разделам, например, истории о мужестве - какая возможность и вспомнить своих героев, и отдать должное героям других стран! Но учебник идет дальше, и ребенок узнает, что есть мужество не только физическое, но и еще более трудное - внутреннее, духовное, мужество не согласиться, мужество заступиться, мужество пойти против толпы. Другие главы рассматривают такие темы, как искренность, терпение, строительство и разрушение. Более старшие изучают такие непривычные для нас тексты, как «Дисциплина», «Отношение к еде», «Как учиться?», «Как развивать свое тело», а рядом с ними и совсем уже серьезные темы: «Идеал», «Смерть» и т.д. Учитель не тратит время урока на изложение темы, его дело завязать и направить дискуссию, вовлечь в нее всех - и разве не учится при этом педагог у своих собственных учеников?

Из моего рассказа может сложиться впечатление, что школа живет по законам свободной вольницы. Это совсем не так, свобода эта вполне управляемая, хотя, конечно, ни о какой палочной дисциплине и речи быть не может. Дискуссии и споры заканчиваются жесткими экзаменами два раза в учебном году, кроме того, пять раз в конце каждого месяца проводятся тесты. Более того, ежемесячно на общем собрании выдают сертификат лучшим ученикам и особые «карточки успехов» тем, кто улучшил за этот месяц свои отметки.

И вот здесь я хочу остановиться на одном моменте, на мой взгляд, имеющем принципиальное значение. «Карточка успехов» выдается (под аплодисменты всей школы) не тому, кто обошел других, а тому, кто превзошел свои собственные результаты прошлого раза, не тому, кто «лучше всех», а тому, кто стал лучше самого себя. Я соревнуюсь не с зубрилой Клавой с первой парты, а с самим собой прошлого месяца. И пусть Клава получила две «карточки успеха», а я только одну, но я поднялся над самим собой вчерашним!

И с этим связано еще одно, очень тонкое обстоятельство: всем родителям раз в два месяца рассылается информация об успехах их чада и - внимание! - только положительная, чтобы ребенок гордился своим табелем, а не стыдился его.

От родителей ждут помощи, чтобы не получилось так, что они сдали ребенка, а дальше отдувается только школа, и потихоньку воспитывают и их, рассылая им специальные педагогические бюллетени. Родителей приглашают в школу, и они рассказывают детям о своих профессиях. Если у них проблемы, то по субботам (день не учебный) они приходят к учителям и беседуют с ними без детей и без директора.

Кстати, еще одна деталь. В каждом из двух зданий школы есть, помимо ведущих уроки педагогов, еще по два учителя - один из них всегда сидит в кабинете и готов ответить на любые организационные вопросы, а другой ходит по этажам, чтобы прийти на помощь, если потребуется - вдруг, объяснили мне, у кого-то из учеников заболит голова или живот.

По субботам собираются все учителя, слушают лекции, обсуждают события в школе и стране, обсуждают «Правила поведения» - нет, не учащихся, а учителей! Вот некоторые из них:

• «Никогда не требовать от других того, чего не делаете сами».
• «Никогда не говорите ребенку - это тебе пока нельзя, вот вырастешь, тогда... »
• «Школа - семья, страна - семья, человечество - семья».

Когда я рассказывал нашим российским педагогам о бангалорской школе, почему-то всегда задавали один и тот же вопрос: о наказаниях. В очередной приезд в Бангалор я спросил об этом госпожу Адити Васиштху. И вот, что она ответила: «Матерь (Мирра Ришар, сподвижница Ауробиндо. - P.P.) учила, что наказание бессмысленно. Учитель должен поставить себя на место ребенка и постараться понять, почему тот так поступил, ведь многие проступки - это просто ошибки. И удивительно важное, на мой взгляд, - даже когда директору приходится вызывать «на ковер» нашкодившего школьника, она обязательно улыбается ему и - самое главное - он разговаривает с ней сидя! Ни в коем случае нельзя унижать ребенка, нельзя заставлять его стоять перед директорским столом - это правило соблюдается неукоснительно.

И последнее самое трогательное, открывающее всю тонкость индийской души.

В школе принята форма, и за ношением ее строго следят (другое дело, что в отличие от наших школ, у них есть свой портной, и поэтому их форменные платья не похожи на безразмерные балахоны).

Прийти на занятия (кроме дополнительных в субботу) не в форме - немыслимо. И только один раз в году каждый ученик приходит в обычной, не форменной одежде. Это происходит в его собственный день рожденья. И он идет по коридорам, и все поздравляют его: ведь школа - это большая семья. Как вся Индия. И как все человечество».

Не правда ли - удивительное сходство? Выше я назвал это совпадением и думаю, что это именно так. «Гюленовцы» в массе своей не знают ни о своих индийских единомышленниках, ни о школе Шри Ауробиндо, ни об экспериментах Ганди и Тагора, ни о цельной программе Свами Вивекананды. Просто они идут схожей дорогой к схожим целям.

Для их информации я и привел столь пространную самоцитату. Перечитывая ее сейчас, я диву даюсь - такое ощущение, что в той давней статье я писал не об Индии, а об одной из турецких школ. Совпадают даже детали.

Тем любопытнее было узнать о гюленовских школах в Индии. В последние годы несколько таких школ начали действовать в крупнейших мегаполисах - Дели, Калькутте, Лакнау, Мумбаи и др. Мне удалось побывать в двух из них - в Хайдерабаде.

Естественно, все оказалось узнаваемым. И тут на первом месте атмосфера безграничной радости, переполняющей и детей, и взрослых, витающей в ярко раскрашенных кабинетах и выплескивающейся на нас, случайных посетителей, своими расспросами лишний раз дающих всем присутствующим возможность осознать, как прекрасно складывается жизнь. Радость бытия, радость учения!

Между тем учеба (как и во всей стране) требует не только бьющей через край радости, но и немалого труда. Детям предстоит - хотят они этого или не хотят - стать полиглотами: сызмальства они одолевают хинди и английский (государственные языки), андхра/телугу (местные, штатовские), урду и турецкий. Плюс факультативно могут выбрать едва ли не любой язык, включая арабский - вспомним, что в Хайдерабаде сильны мусульманские традиции.

Рассматривать «наглядную агитацию» на стенах коридоров и классов не менее увлекательно, чем в турецких школах. При этом ни в одной школе не повторяются ее формы и нет засушенного чиновничьего словотворчества.

Коридоры в школах - продолжение классов, в них ненавязчиво преподносятся (хочешь смотри, не хочешь, пробегай мимо) нужные ученику сведения по химии, биологии, устройству мира, а также, как и в школе Ауробиндо, морально-нравственные сентенции, советы, афоризмы...

Что меня особо заинтересовало, это доска «Вопрос - ответ», на которой вывешена любовно оформленная переписка учеников и преподавателей. И те, и другие задают вопросы - ученики учителям, учителя ученикам; касаются они всего на свете - по изучаемым предметам, по жизни, сверх программы. Каждый адресат, получив вопрос, долго и скрупулезно готовит письменный ответ и украшает его рисунками. В один прекрасный день «экспозиция» на доске полностью меняется: вывешиваются подготовленные материалы - для всеобщего обозрения. И несколько недель висят они на этой доске, вызывая гордость у написавших и интерес у читающих. И снова начинает казаться, что уже видел нечто подобное, то ли в Турции, то ли в Болгарии.

Но, наверное, особенно интересно, чем отличаются хайдерабадские школы от гюленовских в Турции и ауробиндовской в Бангалоре.

Я бы выделил два момента. Во-первых, почти тотальным отсутствием турецкой символики. Здесь не превращают маленьких индийцев в особо увлеченных Турцией людей. Ни флагов с полумесяцем, ни турецких надписей - лишь кое-где одинаковые голубоватые панорамы Стамбула. Из сотен комнат, бюро, кабинетов, классов и других помещений только в одном - своего рода справочном бюро при одной из школ - портрет Ататюрка. Отец турок висит высоко в одном ряду с Отцом современной Индии - Махатмой Ганди (хотя и смотрят они при этом в разные стороны).

Конечно, Турция так или иначе присутствует, но она не навязывается и ни в коем случае не подменяет собой Индию.

Во-вторых, абсолютное отсутствие религии. Это принципиальная позиция. И если Индия, как страна множества языков, нашла полное отражение в школьных программах, то Индия многоконфессиональная, как родина многих религий, как «музей религий», где религией пропитано все (в том числе едва ли не ежедневные социальные и политические столкновения) - этой Индии в быту и учебном процессе гюленовских школ Хайдерабада места не нашлось.

Думаю, что это глубоко правильно. Никто не прививает маленьким хайдерабадцам дичок атеизма; в Индии это было бы абсурдно, но, исключая из объяснений учителя понятия веры, обрядности, диалога религий (вспоминаются танцующие вместе мечеть и храм на рисунках детей Бангалора), не трогая их вообще и тем самым убирая в сферу домашнего воспитания, педагоги все свои силы бросают на объяснение и внедрение в сознание детей морально- этических ценностей, одинаковых для всех религий. Поднятые ими на эту высоту, уверяют они, дети-мусульмане станут лучшими мусульманами, дети-христиане лучшими христианами, дети-индусы лучшими индусами.

Символике и обрядности научат этих детей семья и улица, а столь важный для Индии иммунитет против религиозного шовинизма и фанатизма привьет им школа.

(Замалчивание религии в индийском варианте школ Гюлена, замечу в скобках, напоминает мне решение Министерства образования Турции полностью исключить из школьных учебников Турции упоминания о войнах с Россией - чтобы укреплять позитивный образ северного соседа.)

Попутно скажу, что касты, все еще важные для общественного сознания Индии, в гюленовских школах игнорируются полностью.

Есть еще одно отличие от бангалорской системы образования, которое понравилось мне меньше. В гюленовских учебных заведениях поощряется дух соревнования (может быть, это наше наследие, советское?) и объясняется по-своему логично - детей надо готовить к жизни, а жизнь в Хайдерабаде, городе высоких технологий (Киберабад называют его), зависит от выживаемости молодого поколения. Как, впрочем, и везде.

Что будет с учениками этих школ, как найдут они свое место в мире, пока сказать нельзя: школы существуют недавно, и выпускных классов еще не было. Вольются ли выпускники в сложный и зачастую жестокий мир, поджидающий их за дверями двух маленьких школ? Хотелось бы надеяться. Изменят ли они, повзрослев, этот мир и свою страну - кто знает, ведь их всего несколько сот, пока еще несмышленышей, а вокруг полуторамиллиардная страна с многотысячелетними традициями и проблемами.

Главное, как мне кажется, чтобы им не мешали. На мой прямой вопрос, как складываются их отношения с Министерством образования Индии, с всесильным чиновничеством страны, директора школ уверенно сказали, что абсолютно никаких проблем не существует: «проблем йок», - как говорят турки.

Кстати (или не очень?), хочу отметить, что учителями в основном работают индийцы, вернее индианки, а также туркмены, узбеки и, в последнюю очередь, турки.

Вернемся к книге Дж. Керрол.

Книга эта, написанная на одном дыхании и не для «себя, любимой» и высоколобых коллег, читается с упоением. Это блестящее исследование, это высший пилотаж интеллектуального анализа. Правда, как представляется, она с не меньшим успехом нашла бы своего читателя, будь она написана не в начале века нынешнего, а и на более дальних исторических рубежах - скажем, лет через 100 или 200. Это нисколько не умаляет работы автора, а говорит о значении философии Гюлена и его «собеседников», приведенных к нему д-ром Дж. Керрол.

Но, повторюсь, если бы мне довелось писать о Фетхуллахе Гюлене... я бы выбрал либо других собеседников (Сталин, Гитлер, Вивекананда, к примеру, т.е. выстраивавших свою модель нового человека), либо, вернее, взял другой угол зрения, а именно - не сходство, а различия, не близость, а непохожесть, ибо, по моему глубокому убеждению, именно в этом, во-первых, оригинальность последователей Гюлена, а, во-вторых, их соотнесенность с днем сегодняшним и завтрашним.

Нет слов, и Кант, и Платон, и Милль - весьма достойные люди (причем люди, принадлежащие вечности). Но - да простят меня философы и любители философии - достойные... благоговейной тишины библиотечных залов. Турбулентный XXI век, не календарно, а по-настоящему начавшийся 11 сентября 2001 г., превращает обращение к ним в академическую башню из слоновой кости.

Ф. Гюлен живет сегодня - во всех смыслах этого слова. И когда первый во всем исламском мире, он откликается на трагедию Беслана, это поступок впрямую формирующий планетарные позиции сил Добра в их последнем, быть может, сражении с мировым Злом. Живущий под одним с нами небом, читающий те же газеты Ф. Гюлен, выступая как один из Учителей Добра, всей своей деятельностью, мирной и почти незаметной, служит человечеству в борьбе против учителей ненависти.

Почти незаметной... Так казалось и, наверно, это следует объяснить.

Начиная с Наполеона и по сей день, те, кто меняет судьбы человечества, стран и отдельных людей (в хорошую ли сторону, в дурную ли), действуют на мировой сцене как гениальные, неповто-римые актеры, а самые крупные из них - как великие режиссеры массовых действ. Вспомним хотя бы все того же Махатму Ганди - его знаменитый «Соляной поход», сорвавший с места миллионы (!) его соотечественников, заставивший их пешком пересечь Индию и, как символ неподчинения британским властям, начать ... выпаривать соль из океана. Грандиозное (и отлично срежиссированное) массовое действие! Недаром ни о чем другом в те дни не писала мировая пресса. Недаром историки считают, что именно тогда изменилась вся Индия, более того - именно тогда, за 17 лет до ухода колонизаторов, страна стала свободной!

А Гюлен? Без драматических эффектов, медленно, тихо, как садовник, он поменял внутреннюю жизнь своей страны, поменял до неузнаваемости, и, в конечном счете, вырастил поколение свободных людей.

И сейчас внимание притягивают не внешние атрибуты его личности (сигара Черчилля, трубка Сталина, цитатники Мао - маски по сути своей), а - результат. Как выглядит Гюлен, большинство не знает и в общем-то не интересуется. Он совсем не актер, не режиссер события, а конструктор процесса - незаметно приходят ученики в школы, тихо и с удовольствием учатся, уходят в жизнь, сами уже открывают новые школы. А в результате - другая страна. Другой мир.

Как отличить Учителя от лжеучителя? - По делам узнаете их.

Профессор Ростислав Борисович Рыбаков, д.и.н.

Tweet

Whatsapp