И государство может ошибаться
Мои впечатления
Гюлен и уважение
С Гюленом мы беседовали и в доме для гостей, и в доме кого племянника в Нью-Джерси, где он живёт. Последний более простой. Вещи и их расстановка типичны для Турции. Невозможно не задумываться снова и снова, как человек может так долго находиться в закрытом помещении. Гюлен – очень необычный человек. Понять, проанализировать его очень сложно. Излагая свою точку зрения, он не считал нужным скрывать свои чувства. Привлекает внимание то, что, входя в комнату, он не позволяет находящимся там вставать со своих мест. Тем, кто не знает его щепетильности и встаёт из чувства уважения, он каждый раз говорит с выражением неудовольствия на лице: «Не надо вставать!» и входит в комнату только после того, как они сядут. Такие ситуации вызывают у него смущение, которое трудно понять.
Ваше имя обычно упоминается вместе с государством. Что для Вас является выражением государства?
Говоря, что государство необходимо и его не следует изматывать, я всегда высказывал своё одобрение государству – я использую слово «одобрение» вместо слова «предпочтение» - и всегда подчёркиваю, что даже самое плохое государство лучше, чем никакого. Я не преклоняюсь перед ним как те, кто признаёт его священным. Я отдаю ему предпочтение, потому что там, где нет государства, царят анархия, хаос и безобразия. Тогда нет и уважения к идеям, не остаётся свободы вероисповедания и совести, нельзя говорить об уважении к закону. Кроме того, в отдельные исторические периоды наш народ пережил много невзгод из-за отсутствия государства. Вот по таким причинам я считаю поддержку государства и гражданским долгом.
Если к тому же существуют люди, испытывающие к вам уважение, почтение, это значит, что вы обязаны также не обманывать их, препятствовать их неумеренности и небрежности. Но в этом есть один важный момент, к которому следует привлечь внимание: если мы настроены видеть положительные стороны, думать позитивно, давать позитивные оценки, если мы не считаем полезным постоянно брать за основу критику, разрушение, противостояние, ненависть и вражду, как это делают в наши дни некоторые представители оппозиции, то мы предпочитаем терпеливо сносить всё это, несмотря на то, что видим некоторые ошибки. А таких утверждений, что, мол, государство священно, оно непогрешимо целомудренно, и всё, что оно делает правильно, у меня никогда не было. И они тоже могут ошибаться.
Существуют и такие, кто считает Вас слишком верным защитником государства, и такие, кто уверен, что у Вас есть планы, направленные на захват государственной власти. В качестве доказательства приводят кассеты, которые распространялись в 1999 году. Является ли для Вас государство целью, которую следует взять в свои руки?
Каким путём идут те, кто хочет прийти к власти в государстве, известно. Если бы у меня были такие запросы, я тоже, как представитель этой нации, мог бы пойти таким путём. Если позволите, я хочу затронуть здесь один вопрос, выходящий за рамки нашей темы. Мне очень грустно, что делать такие заявления – это отчасти значит оправдываться. Потому что оправдываться в корне противоречит моей идее. По этой причине я с грустью спрашиваю, не задумываются ли те, кто питает такие подозрения в отношении человека, перешагнувшего шестидесятилетней рубеж, о том, как он жил, каким был выбранный им путь? Я всегда призывал своих товарищей, иногда прямо, а иногда косвенно: давайте уйдём от мира, посвятим себя темы, чтобы завоевать одобрение Всевышнего, пусть у нас не будет никакой другой цели, кроме того, чтобы помочь всем услышать имя Аллаха и высокочтимого Пророка. Если бы я претендовал не власть в мире, если бы я хотел встать во главе государства, то я с юности старался бы находиться в таких местах, где имеется возможность осуществить эти мои помыслы. Хорошо известно, что предпочитаю я. Что может думать человек, который провёл самые кипучие дни своей молодости в окне мечети и в деревянном бараке, от воспоминаний о котором у меня до сих пор начинает щипать в носу. Кроме того, некоторые из тех, кто любил нас, чувствовал к нам симпатию, делали нам определённые предложения.
В политическом плане?
И в политическом, и такие, которые выходили за рамки того, за что я мог бы взяться, которые я никогда не смог бы выполнить. Простите меня, мне неловко рассказывать о них.
Почему же сейчас такой вот человек, в молодости оттолкнувший от себя все эти возможности, которые ему предлагались, проводивший каждую ночь с мыслью, что она может быть его последней ночью, станет претендовать на что-то подобное? Я думаю, что все эти утверждения из каких-то тайных намерений.
Почему же Вы находитесь настолько далеко от этого? Вы видите какую-то опасность?
Нет, не из-за того, что я вижу какую-то опасность. Если бы у меня было желание управлять государством, я тоже выставил бы где-нибудь свою кандидатуру и никто бы не имел права ничего сказать. Но, как я уже говорил выше, моё сердце наполняют, мои мечты украшают другие вещи. Я предпочитаю жить так, как жило Ахмет Серхенди, Газзали, Харрани, Акиль Мубенджи, идя по их следу, прийти к такому образу жизнь, какой вёл наш Пророк (мир ему), и получить на этом пути благословение моего Создателя. Пусть выйдет вперёд и управляют государством претендующие на это наши сограждане, из числа тех, которые обладают здравым сердцем, здравым умом, спокойной совестью и понимающие в этом деле. А мы их будем идейно поддерживать. Если возникнут такие вопросы, в которых мы могли бы быть полезны, мы готовы прийти на помощь. Ведь так и достигается цель.
А если во главе государства стоит кто-то, чьи взгляды противоположны Вашим?
Может быть. У меня в этом отношении никогда не было навязчивых идей. Кто бы ни встал во главе государства, я признаю его и умом, и совестью. Например, моё первое знакомство с государством в юности произошло при покойном Мендересе. Я с восхищением слушал его выступления... Он был человеком из глубинки, таким, как мы, великодушным. Я всегда возмущался тем, что он был безосновательно казнён. Хотя бы идейно, я всегда старался поддерживать его, и, в какой-то степени, думаю, такая поддержка была осуществлена.
Когда к власти пришли Тургут Озал и господин Бюлент (Эджевит), я и их принял с одобрением. Что было потом, вы и так знаете. Я встречался и с господином Месутом (Йылмаз), и с госпожой Тансу (Чиллер). И даже постарался объяснить, что в случае их объединения они смогут собрать большое количество голосов и предотвратить некоторые беспорядки, потому что я видел, что их вероятность в тот период была высока. Короче говоря, кто бы ни управлял государством, мы старались быть на их стороне для того, чтобы предотвратить беспорядки, которые могли отразиться на нашем народе, сползание к анархии. Мы заботимся о сохранении уважения к нашему государству, сохранении нашей веры, обеспечении возможности для выполнения нашего религиозного долга.
Я говорил, что могут найтись такие, кто скажет, сто Фетхуллах Гюлен поддерживает переход к президентской системе для того, чтобы обеспечить мягкий переход к теократической диктатуре, являющейся его целью, но не получил чёткого ответа.
Даже в самых неразвитых обществах слова и поступки людей становятся предметом обсуждения, и, исходя их этого, выносится мнение. Всё то, что я сделал, сказал или написал на протяжении 40 лет, не представляет тайны для народа и правительства. Если бы у меня были такие намерения, то за десятки лет они оставили бы следы хотя бы в виде нескольких слов. Может ли человек, имеющий тайные планы, на протяжении 40 лет никак не позволить их почувствовать, пусть хотя бы намёком или знаком. Между тем, никто не может указать ни на одно такое слово, кроме маргинальной группы, преследующей другие цели.
И к тому же, если даже у человека, который одной ногой стоит в могиле, и есть такие желания, то, как он может их осуществить? Не ведётся никаких приготовлений. Даже на уровне деревенского старосты. Такое утверждение рассмешит порядочных людей. Все утверждения по этому поводу полностью основаны на опасениях и вероятности, и при этом, как я уже говорил в другом интервью, исходя из такой логики или алогичности, каждого левого можно обвинить в том, что он является сторонником тоталитарного коммунизм, а каждого националиста назвать расистом и шовинистом, или даже сторонником фашистской или нацистской формы управления государством. Над такой паранойей посмеются даже сумасшедшие.
Meхмет Гюндем, Mиллиет, 15.01.2005
- Создано .