Парадокс Гюлена: сочетание приверженности с терпимостью

Макс Вебер в своем широко известном исследовании Протестантская этика и дух капитализма^[2] утверждает, что созданию основ современного общественно-экономического порядка способствовала совокупность двух противоречащих друг другу явлений, а именно экономики и религиозности.

Результаты последствий этого союза по своей природе и масштабности привели к трансформации общества и его культуры сначала в Западной Европе, а потом и во многих странах мира.

Согласно мнение, которое уже неоднократно было высказано ранее^[3], взгляды Вебера представляют собой теорию культурного новаторства, то есть: когда неожиданно соединяются воедино взаимопротиворечащие тенденции или темы культуры, то происходящие процессы высвобождают творческую энергию, способствующую созданию новых парадигм, движений и институтов. Данная работа является конкретным примером изучения этих процессов. Крайне неожиданное соединение идей Фетхуллаха Гюлена, пронизанных глубокой приверженностью к вере, с толерантностью являются результатом парадигм исламского диалога. В качестве движения, направленного на усиление духовной приверженности к традициям веры, оно охватывает сегодня не только мусульман, но и последователей других религий, а также неверующих.  Как доказывает Эмиль Дюркхейм в своей основополагающей работе о природе религии^[4], религиозное убеждение обычно тесно связано с социально-общественной организацией общества. Признание в приверженности к определенной вере в рамках системы, основанной на вере, служит одновременным заявлением о солидарности с такой социальной группой. Определенная система, опирающаяся на религиозную веру, не только происходит, но и базируется на такой существующей социально-общественной организации, как:  племя, этническая общность или народ^[5].

Тот факт, что конкретные религиозные убеждения и практики имеют социально-общественную структуру и тесную связь с общественными институтами, от которых они происходят, является фактором, способствующим применению религиозных убеждений, ритуалов и институтов для борьбы с насилием и нетерпимостью. Начиная с ХХ-го столетия, создание новых разрушительных технологий  служит оправданием различных священных войн и актов терроризма, которые продолжают омрачать человеческое существование^[6]. Системы веры создают парадигмы для понимания человеком вселенной и соответственно наброски того, в качестве кого ему следует себя рассматривать, что надлежит делать для предотвращения в мире зла или хаоса, и как человеку следует вести себя по отношению к другим.  Большая часть политической элиты пытается  совместить конкретные концепции коллективного образа и автократии с более широким взглядом на мир с тем, чтобы имеющаяся у них власть представала бы в качестве органично присущей природе вещей, являясь тем самым «естественной» и «от Бога».  Согласно этой теории, человек может подвергать сомнению общественный порядок только в глубине своей души, и социальная структура зла клеймит врагов конкретной властной элиты как вселенскими, а союзников данной политической автократии рассматривает как обладающими священной законностью^[7]. Удивительно, что если рассматривать современную историю человеческой религиозной организации, то обращает на себя внимание резкое противоречие между универсальностью многих религиозных учений, с одной стороны, и мобилизацией религиозных чувств, направленных на поддержку определенных режимов власти, с другой. По сути дела, каждая религиозная традиция несет в себе, к примеру, присутствие этики «возлюби врага своего»^[8], а также иных менее радикальных этических учений касательно жития других в качестве основной нормы духовного благополучия^[9].

Тем не менее по всему миру традиции веры широко используются для удовлетворения за счет универсальности религии политических амбиций определенных режимов. История человечества на протяжении недавнего тысячелетия неоднократно являла свидетельства подмены религиозных институтов и их риторики политическими амбициями, начиная от использования пацифистского движения раннего христианства в период Римской империи и вплоть до  недавних попыток оправдания всего – от государственного терроризма и войны до взрывов бомб самоубийцами-смертниками – как воли Божьей. Хотя сочетание религиозной терпимости и приверженности достаточно часто присутствует в учениях духовных пророков мира, это явление редко отмечается на страницах популярных печатных изданий и других официальных публикаций или на экранах всемирной службы новостей CNN, или ей подобных каналов телевидения.  Целью данной работы является изучение степени того, насколько Фетхуллах Гюлен сумел свести воедино в теории и на практике эти противоречащие концепции. Мы начнем с краткого обзора его религиозной приверженности и обсудим далее характер его покровительства терпимости и диалогу.

Религиозная приверженность Фетхуллаха Гюлена

Фетхуллах Гюлен родился в анатолийской деревне, в семье, отличавшейся  глубокими духовными мусульманскими традициями. Родители воспитали в нем веру в духовную перспективу в жизни. Фетхуллах Гюлен вспоминает, что его мать  “учила Корану деревенских женщин и меня, хотя в то время запрещалось даже читать его вслух”^[10].

Вполне возможно, что обстановка сельской среды его детства способствовала настроениям молитвы и духовных размышлений, которыми было отмечено его отрочество. “Приятная тишина и спокойствие всегда царили в старых деревнях”, – вспоминает Фетхуллах Гюлен. Утренний солнечный свет, блеяние баранов и ягнят, звуки насекомых и птиц откликались на сердце сладкими волнами счастья, прибавляя свои голоса к глубокому, внутреннему хору природы В этом мире, соседствовавшим с другим миром, зов на молитву и звук ее, язык их – все это звало нас на иной концерт, погружая нас в более глубокую и духовную атмосферу^[11].

Он выучил наизусть Коран, когда был совсем маленьким, и признается, что  “начал молиться в четыре года, и с тех пор ни разу не пропустил молитвы”^[12].

Он рано посвятил себя бесхитростному образу жизни, основой которого стали молитва и духовное размышление, писание религиозных трудов и учительство.  Отказавшись от семейной жизни, он избрал для себя жизнь аскета, посвящая ее молитве и религиозному ритуалу и практически не имея личных приобретений. Его многочисленные работы охватывают самую широкую религиозную тематику, начиная от проблем, выдвигаемых перед верой современным миром, и заканчивая основополагающими пояснениями к учению ислама и Мухаммада^[13].

Работа, проделанная Фетхуллахом Гюленом в Турции, является примечательной в силу своей религиозной направленности в условиях светского режима, и также в силу своей аполитичности в условиях высоко политизированной обстановки^[14].

В условиях такой обстановки в стране, а также и в контексте международных условий, при которых исламская и прочая риторика приобрела полярный и идеологизированный характер поношения других как предателей и неверных – в такой обстановке Фетхуллах Гюлен оказался способным маневрировать между религиозными и светскими ценностями, исламскими и неисламскими элементами социально-общественной жизни, продвигая свою исходящую из суфизма идею любви к человечеству и веру в совместимость ислама с “модернизмом, демократией и прогрессом ”^[15].

Покровительство Фетхуллахом Гюленом идеям толерантности

Пророк (мир ему и благословенье Господне) определил истинного мусульманина как человека, не способного причинить зло другому ни словом, ни делом, а также как и самого доверенного представителя мира во всем мире^[16].

Для Фетхуллаха Гюлена терпимость по отношению к другим и истинный межрелигиозный диалог являются не только прекрасными идеалами, достойными претворения в какой-то будущей райской жизни, но и тем, что составляет здесь и сегодня суть того, что означает быть мусульманином. Он действительно считает, что сама природа религии требует установления такого диалога^[17]. Возможно, что понимание Фетхуллахом Гюленом толерантности является более широким понятием, чем то, которое обычно подразумевается под этим термином^[18]. Согласно Фетхуллаху Гюлену, нельзя быть мусульманином, не уверовав в доисламских Пророков: “Будучи мусульманином, я принимаю всех Пророков и все Книги, данные разным народам на протяжении истории, и считаю веру в них важнейшим принципом бытия мусульманином ”. В данном контексте он ясно отмечает не только традиционно пропагандируемую основу для межрелигиозного диалога – иудаизм, христианство и ислам – но и  “даже приверженность прочим религиям мира”^[19]. Со времен Пророка мусульмане – по крайней мере, их наиболее широкие воззрения – утверждают о том, что они верят в особый существующий статус верующих в иудаизм и христианство параллельно с последователями ислама (который, кстати, зачастую рассматривается в качестве кульминации его обоих незавершенных предшественников).

Фетхуллах Гюлен расширяет данное воззрение несравненно дальше, определяя религию метафорически в качестве “симфонии Божьего благословения и милости”^[20]. Конечно, любую симфонию характеризует разнообразие гармоничного единства совокупности музыкальных инструментов и нотных знаков. Музыкальная гармония не может означать людей, воспроизводящих одни и те же ноты, как и симфонию не может исполнить группа людей, играющих на одном и том же инструменте.

Приверженность и терпимость: определение мирного ислама

Превозносите добро за его доброту, цените тех, чье сердце наполнено верой, будьте добры к верующим. Относитесь к неверующим столь бережно, чтобы исчезли их зависть и ненависть. Как Мессия, воскрешайте людей своим дыханием^[21].

Фетхуллах Гюлен

Процесс единения приверженности и терпимости требует, чтобы ислам более определяли в качестве мирной традиции, покровительствующей идеям толерантности, чем призывающей идти на баррикады и бороться со всяким, кто не подчиняется общепринятым институционным формулам и догмам в своей социальной общности. Фетхуллах Гюлен не только поддерживает идею обращения к верующим с добротой и к неверующим с бережностью, но и действительно так и поступает.  В итоге, то, что совершает религия, так это возвышение души человека до огромных высот для того, чтобы она или он могли прожить жизнь в мире высших ценностей.

Как говорит Фетхуллах Гюлен, в независимости от того, как отправляют свою веру в каждодневном быту ее приверженцы, такие всеобще признанные ценности, как любовь, уважение, терпимость, прощение, милость, права человека, мир, братство и свобода являются ценностями, превозносимыми религией.  Большинству из этих ценностей придается наибольшее значение в посланиях от Моисея, Иисуса и Мухаммада (да будет мир им), а также в посланиях Будды и даже Заратустры, Лао Дзу, Конфуциуса и индуистских пророков^[22].

Определение Фетхуллахом Гюленом ислама содержит целый ряд компонентов, которые будут рассмотрены далее в рамках данной работы – в особенности соотносительно с традицией суфизма – чтобы подчеркнуть аспекты духовности традиции ислама, теории и практики диалога, его культивации идей холистического мира посредством образа жизни, не прибегая к насилию, осуждение терроризма и насилия, а также его активизации движения за духовные и социальные перемены в мире.

Решение, предлагаемое суфизмом

Одним из наиболее важных моментов является способность Фетхуллаха Гюлена сочетать религиозную приверженность с терпимостью, когда он особо подчеркивает суфизм в качестве духовной стороны ислама или его  “внутренней жизни”^[23]. Неудивительно, что видение Фетхуллахом Гюленом исламской традиции свидетельствует о сильном влиянии суфизма, поскольку это присуще в общем и целом турецкому исламу^[24].  Ислам рассматривается в качестве явления, имеющего различные аспекты, как-то: институционный, политический, личностный, духовный и т.д. Духовный аспект считается наиболее важным и приравнивается к широко распространенной мистической традиции суфизма. Благодаря совокупности аспектов исламу присуща своеобразная открытость по отношению к другим традициям, что не может охватить один лишь институционный аспект.   Хотя установление границ и подчеркивание различия является прерогативой учреждения или института, в задачу духовной традиции входит открывать сердца для той силы, которая различие это способно устранить. С точки зрения духовности, границы исчезают тем же образом, как государственные становятся невидимыми, если посмотреть на нашу планету с Луны.  Именно этот аспект ислама подчеркивает Фетхуллах Гюлен в своих многочисленных работах и лекциях, основанных на религиозных убеждениях.

Духовная практика и мораль, с точки зрения Фетхуллаха Гюлена, являются более важной категорией, чем ритуал и догма, что являет собой позицию, открывающую дорогу для диалога с другими религиозными традициями. Суфизм уделяет первостепенное значение любви как главному элементу смещения внимания  индивидуума от институционного и ритуального – к любви к Богу и ближнему своему. Фетхуллах Гюлен утверждает, что “Любовь является самым важным элементом в каждом живом существе, и она представляет собой наиболее яркий свет и великую энергию, способные превозмочь любую силу”^[25]. Из этой жаркой страсти рождается любовь ко всей вселенной, которая способна сократить различия, существующие между вероисповеданиями. Если вы обладаете характеристиками верующего, то “будь вы христианин, иудей, буддист или другой веры, ...вы несете в себе элементы верующего”^[26]. В духе традиций суфизма Фетхуллах Гюлен утверждает, что “верующие есть люди, способные любить с энтузиазмом и даже создавать полюса притяжения”. Фетхуллах Гюлен ссылается на метафору знаменитого поэта-суфия  Мавланы Руми, чтобы объяснить каким образом человек может быть глубоко привержен своей религиозной традиции, оставаясь в то же время открытым для других.

Говоря словами Мавланы Руми, такой человек подобен компасу: крепко опираясь одной ногой на веру и ислам, он перемещает другую среди народов многих национальностей.  Крайне желательно, чтобы человек, верящий в Бога, мог занять такое истинно двоякое положение: погрузившись глубоко в свой собственный внутренний мир, будучи столь полным любви приблизившись настолько к Богу, но в то же время оставаясь активным членом человеческого общества^[27].

Эта инспирируемая Руми двоякость опоры на собственную религиозную традицию при свободе общения с другими вероисповеданиями служит исходной позицией особого внимания Фетхуллаха Гюлена к необходимости диалога.

Теория и практика диалога

Сегодня крайне необходимо установление диалога между религиями, и в качестве первого шага в этом направлении следует забыть прошлое и отказаться от полемической аргументации, уделяя внимание общедоступным вопросам, превосходящим по многообразию полемические^[28].

Фетхуллах Гюлен

Проповедуемая Фетхуллахом Гюленом форма ислама исходит от терпимости, и на этом она не заканчивается. То, что вызывает еще большее удивление, так это то, что покровительство толерантности служит степенью того, насколько он этим принципом руководствуется. В действительности, это его непосредственные действия по началу и ведению данного диалога, что привлекает столь повсеместное внимание к его усилиям дать определение исламу как силе на благо мира. Еще более примечательно, что он устанавливает диалог с христианами и иудеями, как и со светскими интеллектуалами и гражданскими лидерами в Турции, включая патриарха православной церкви Варфоломея и верховного раввина Турции Давида Асео. В итоге он выходит за рамки своих национальных границ посредством прославленной встречи с римским католическим папой Иоанном Павлом II и главой израильских сефардов раввином Элияху Бакши Дороном.  Нетрудно понять, почему Фетхуллах Гюлен смог заслужить и доказать такую репутацию для диалога, если посмотреть на то, что он считает “основами диалога: любовь, сострадание, терпимость и прощение”^[29]. Эта позиция составляет основу метода диалога, проповедуемого Фетхуллахом Гюленом. Он исходит из любви, которая, по его словам, является “наиболее важным элементом каждого живого существа, самым ярким светом и величайшей энергией, способной противостоять любой силе и превозмочь ее”^[30]. Он далее переходит к состраданию, считая, что “Вселенную можно рассматривать в качестве симфонии сострадания”, и что  “человек должен проявлять сострадание по отношению ко всем живым существам, поскольку так положено человеку”^[31]. Завершающими основами являются терпимость  - “настолько всемерная, что мы можем закрывать глаза на недостатки других” - и прощение, которые вместе “излечат почти все наши раны”^[32]. Такие основные принципы Фетхуллах Гюлен находит в Коране. Он отмечает, что Коран учит верующего не отвечать на бессмысленные и уродливые слова или поступки такими же словами, а проходить мимо них с достоинством, подобно тому, как это делал сам Пророк, проявляя терпимость и прощение даже по отношению к своим заклятым врагам. В этом смысле благодаря, а не вопреки своей приверженности исламу Фетхуллах Гюлен покровительствует проявлению терпимости по отношению к другим.

Осуждение терроризма

Стражниками любви и привязанности являются мусульмане, которые не приемлют никаких актов терроризма, и кто очистил себя от любых проявлений ненависти и вражды^[33].

Фетхуллах Гюлен

Фетхуллах Гюлен  уделяет большое внимание любви к человечеству, считая это исконно мусульманской чертой и проявлением духовности, и вследствие этого он безоговорочно и недвусмысленно осуждает терроризм, проводя четкое различие между собой – а также исламом – и актами терроризма.  “Посланник Бога проповедовал ислам, религию безграничного милосердия”, – отмечает Фетхуллах Гюлен, – “и все же некоторые самонареченные гуманисты утверждают, что это – ‘воинствующая религия’.  Это совершенно неправильно”^[34]. Стремясь назвать вещи своими именами, как он их понимает, Фетхуллах Гюлен открыто выступил с осуждением терроризма после нападения террористов 11-го сентября 2001г. на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке и здание Пентагона в Вашингтоне в своем письме в газету   «Вашингтон пост», в котором он утверждал: “Хотел бы подчеркнуть, что любая террористическая деятельность, вне зависимости от того, кто и в каких целях ее осуществляет, наносит величайший вред делу мира, демократии, человечеству и всем религиозным ценностям. По этой причине, никто – и, безусловно, никто из мусульман – не может одобрять никаких актов террора.   Террор не может быть орудием борьбы за достижение независимости или спасения. Он стоит жизни невинным людям”.

Хотя есть некоторые, кто всегда попытается использовать религию в своих  эгоистических интересах, Фетхуллах Гюлен  смело продолжает далее: “Ислам не одобряет проявление терроризма ни в какой форме. Терроризм не может быть использован для достижения какой бы то ни было цели, стоящей перед исламом. Ни один террорист не может быть мусульманином, и ни один истинный мусульманин не может стать террористом”^[35]. Нельзя сказать более доходчиво, и все же он продолжает объяснять далее, что ислам не допускает нарушение прав человека, даже если это происходит в интересах общества, и что “Пророк Мухаммад говорил, что мусульманином является тот, кто не может причинить зла ни рукой своей, ни языком”. Хотя Фетхуллах Гюлен глубоко осознает тот факт, что причиной террористического акта часто служит ощущение несправедливости, он не считает это достаточной причиной, чтобы совершать действия насилия против невинных людей. Более того, он предпочитает не использовать ситуацию нападения для высказывания просьб и жалоб мусульманами. Террористические действия – это неправильно, это не по-мусульмански. И так это есть.

Движение Фетхуллаха Гюлена

Одним из наиболее достопримечательных проявлений соединения Фетхуллахом Гюленом религиозной приверженности и терпимости является природа движения Фетхуллаха Гюлена, как его часто называют, которое организовало сотни школ во многих странах как следствие веры его в важность знания и пример строительства лучшего мира.  Школы созданы для широкого развития образования и поставлены на службу человечеству без какой-либо исламистской пропаганды. Фетхуллах Гюлен считает, что это не он начал организовывать школы, что он просто говорил о важности образования и о создании окружения, в котором  молодые люди могли бы  научиться  расширять свои познания и разум. Как говорит Фетхуллах Гюлен, школа по существу является ‘театром’, в котором представлены вместе все разобщенные частицы вселенной.  Она дает своим учащимся возможность постоянно читать и говорить даже тогда, когда она сама хранит молчание. Поэтому – хотя создается впечатление, что она занимает лишь узко определенный период жизни – школа на самом деле постоянно довлеет над всем происходящим.

Каждый ученик на протяжении всей своей жизни постоянно пользуется тем, что выучено в школе, откуда и происходит постоянное влияние школы^[36]. Плоды этого подхода можно видеть, например, в замечаниях д-ра Томаса Мичела, Генерального секретаря Секретариата Ватикана по межрелигиозному диалогу по поводу его посещения одной из школ острова Минданао на юге Филиппин, где отряды сепаратистов ведут вооруженную борьбу с правительственными войсками.  По его словам, в местах, где похищение людей происходит достаточно часто, наряду с партизанскими действиями, рейдами, арестами, исчезновениями и убийствами со стороны военных или военизированных формирований, школа дает филиппинским детям из мусульманских и христианских семей высококачественное образование и прививает им умение вести более положительный образ жизни и строить более положительные отношения друг с другом^[37]. Поэтому целью движения школ является заложить основу воспитания более гуманных и терпимых граждан мира, в котором люди будут беречь и развивать свои религиозные убеждения, а также содействовать благосостоянию друг друга.

Как и всегда происходит со всеми интеллектуальными движениями, движение Фетхуллаха Гюлена содержит некоторые противоречия между риторикой своего основателя и практикой некоторых из его последователей. Одно из наиболее очевидных противоречий отмечалось М. Хаканом Явузом при рассмотрении движения: покровительство Фетхуллахом Гюленом возможности работать для женщин. Следует отметить, что среди женщин есть немало учителей, профессоров, администраторов в ряде областей, и несмотря на это Явуз заключает: “Общество Фетхуллаха Гюлена проводит жесткую сегрегацию по половому признаку и не позволяет занимать женщине на работе высокое положение. К примеру, вы не найдете женщин, занимающих высокое положение в широкой сети его организации или империи средств массовой информации”^[38]. Арас и Джаха утверждают, что Фетхуллах Гюлен  следует прогрессивному взгляду на права женщины и говорит, что “женщины могут становиться администраторами”, что противоречит взглядам на этот вопрос большинства исламских интеллектуалов^[39]. Будет интересно увидеть, сумеет ли движение Фетхуллаха Гюлена охватить хотя бы своих женщин-членов по мере своего сближения с другими культурами, отличающимися большим равноправием полов, чем это происходит на его родной земле в Турции^[40].

Сравнительный обзор движения Фетхуллаха Гюлена существенно выходит за рамки данного исследования, однако полезно будет отметить, что школа является только одним аспектом этого огромного и в какой-то степени аморфного движения, охватывающего примерно от 200 тысяч до 4 миллионов человек по всему миру и имеющего широкую сеть организаций.  Последователи Фетхуллаха Гюлена создали Фонд журналистов и писателей, объединяющий вместе исламских и светских интеллектуалов, а также организующий симпозиумы по межрелигиозному диалогу^[41].

Другая организация, Учительский фонд Турции, издает ежемесячный журнал, два научных издания и организует симпозиумы, проводит тематические обсуждения и конференции, а информационная деятельность движения включает в себя издание ежедневной газеты  «Заман» и работу телевизионного канала и радиостанции^[42]. Движение вовлекает в свои ряды выдающихся интеллектуальных деятелей (в особенности, турецких) и даже учредило некоммерческий банк (с уставным капиталом в $125 миллионов) и финансовую компанию «Асья финанс» для содействия экономическому развитию тюрко-говорящих государств Центральной Азии, бывших среднеазиатских республик Советского Союза. Важно отметить, что движение добилось большого успеха, предоставляя высококачественное образование в своих школах, где учатся дети элиты и государственных чиновников, что оно начало закладывать основу для установления отношений союзничества на высшем уровне, особенно в Центральной Азии, где оно прилагает к работе наибольшие усилия^[43].

Следует отметить, что сострадание, проявляемое Фетхуллахом Гюленом, распространяется не только на все человечество, но и на само Созидание. Один из членов движения Фетхуллаха Гюлена рассказал мне о том, как Фетхуллах Гюлен однажды жил лагерем с группой молодых людей, воодушевленных его идеями. Когда обнаружилось, что в лагерь заползла змея, и один из юношей незамедлительно убил ее, Фетхуллах Гюлен глубоко опечалился по поводу ее смерти и три дня после того соблюдал пост, замаливая грех, хотя он и не был непосредственно причастен к совершенному поступку. Подобным образом в одном из томов своей работы «Пророк Мухаммад» Фетхуллах Гюлен рассказывает историю, в которой Пророк обращается к одному из своих соратников, обманувшему лошадь, говоря: “Перестань обманывать животных. Ты должен вызывать доверие даже тем, как ты с ними обращаешься!”^[44]

В рамках данной работы предметом нашего внимания был парадокс единения религиозной приверженности и терпимости, однако Фетхуллах Гюлен сумел свести воедино и другие внешне противоречащие противоположности. Джон Уэсли, основатель движения методистов в Англии, призывал:  “Давайте объединим два так долго разделяемых понятия, знания и приверженности”. Одним из наибольших достоинств работы Фетхуллаха Гюлена является его открытость к научному поиску в контексте религиозного начинания. В действительности, и возможно во избежание откровенно религиозного представления о них, многие из инспирированных Фетхуллахом Гюленом школ преуспели в преподавании научных предметов, как это явствует из наград, получаемых их учащимися на многочисленных научных соревнованиях и олимпиадах повсюду в мире^[45]. Если человечеству суждено просуществовать еще одно столетие – а двадцать первое начинает казаться, что может превзойти по проявлению насилия предыдущее – то голосам религиозных сообществ, подобных движению Фетхуллаха Гюлена, несомненно, предстоит сыграть в нем определенную роль. Перспектива участия в этом движения Фетхуллаха Гюлена заслуживает пристального внимания, поскольку оно выросло из двух традиций – христианства и мусульманства, наиболее часто призываемых для узаконивания насилия, превалирующего в нашей политике. Возможно, что новаторство Фетхуллаха Гюлена в парадоксе культур воодушевит других помочь нам найти способ разрешить довлеющие над человечеством проблемы глобальной важности.

[2] Макс Вебер, Протестантская этика и дух капитализма, Талкот Парсонс, перевод; автор вступления Энтони Гидденс (Нью-Йорк, издательство Scribner’s Sons, 1958 г. [1922–23]).
[3] Лестер Р. Куртц, неопубликованная рукопись,  Парадокс Ганди: Наследие индийского ненасилия. Отрывки представлены на вебсайте:  www. Cf. Лестер Р. Куртц, “Война,” из Энциклопедии политики и религии под редакцией Роберта Уутноу, в 2-х томах (г.Вашингтон, Квартальные отчеты Конгресса США, 1998 г.), стр.783–789. Представлено на сайте http://www.cqpress.com/context/articles/epr_War.html. Действительно, данная теория пришла мне на ум, когда я пытался разобраться с наследием Ганди, и когда я подробно ознакомился с работами и жизнью Фетхуллаха Гюлена. Тогда я начал видеть параллели между ними, в особенности, что касалось их методов разрешения обычных жизненных противоречий посредством новых решений человеческих проблем.
[4] Эмиль Дюркхейм,  Элементарные формы религиозной жизни,  Перевод с французского Джозефа Уарда Свейна  (Нью-Йорк, издательство Free Press, 1965 г., [1915])
[5] Клиффорд Гиртц,  Интерпретация культур  (Нью-Йорк, издательство Basic Books, 1973 г.); Лестер Р. Куртц,  Боги в глобальной деревне (Thousand Oaks, Калифорния, издательство Pine Forge Press, 1995 г.).
[6] См. Лестер Р. Куртц, “Война”.
[7] Роберт Бенфорд и Лестер Р. Куртц, “Проводя ядерную церемонию: гонка вооружений в качестве ритуала”, Журнал прикладных поведенческих наук,  (декабрь, 1987 г.), стр. 463–482.
[8] См. также выдающуюся работу под редакцией Эндрю Уилсона и представленную на Интернет сайте http://www.unification.net/ws/theme144.htm (имеется от 30-го августа 2003 г).
[9] Там же, работа Уилсона содержит выдержки из различных изданий, рассматривающих понятия любви-доброты, бескорыстия, жертвенной любви, благотворительности и гостеприимства, прощения и воссоединения, и т.д.
[10] Цитируется Али Уналом и Альфонсом Уильямсом, под редакцией,   Адвокат диалога, (Fairfax, Вирджиния, журнал The Fountain, 2000 г.), №10.
[11] Там же, №11, цитируется и переведено из Фетхуллаха Гюлена, Zamanin Altin Dilimi (Золотой отрезок времени) (Измир, 1994г).
[12] Там же, №13, цитируется и переведено из Фетхуллаха Гюлена, Küçük Dünyam (Мой маленький мир), интервью Латифа Эрдогана, газета Zaman.
[13] См. также, Фетхуллах Гюлен, Пророк Мухаммад: истинный свет, в 2-х томах, (Лондон, издательство Truestar, 1995г., 1998 г.) и в 3-х томах, переведено на английский и опубликовано в США в 2000г. журналом The Fountain (in Fairfax, Вирджиния), Важные моменты религии ислама, Вопросы и ответы о вере и  Ключевые концепции и практика суфизма.
[14] См. работу Лин Эмили Уэбб Фетхуллах Гюлен: есть ли в нем нечто большее, чем примечает взгляд? (Измир, Турция, издательство Mercury International Publishing, Consulting, Import and Export Ltd.), в которой анализируются неоднократные военные перевороты в Турции и ее тенденции современного развития, которые представляют собой атмосферу формирования духовной перспективы.
[15] Замечания премьер-министра Турции Бюлента Эджевита, приведенные в работе Эйюпа Джана  “Путешествие за горизонт”, Стамбул, 1996 г.
[16] аль-Бухари, том 2, хадис № 9.
[17] Али Унал и Альфонс Уильямс, Адвокат диалога: Фетхуллах Гюлен, (Fairfax, журнал The Fountain, 2000 г), стр. 193–94.
[18] Это критика Ганди толерантности, что заставляет меня думать, что может быть это неудачное название для идеала, к которому стремится Фетхуллах Гюлен. Ганди утверждает, что толерантность неадекватна и что от нас требуется нечто гораздо большее, чем проявление просто терпимости по отношению к другим. Скорее, нам следует уважать, ценить и учиться у всех без исключения других людей, даже если это враги. Согласно моему помощнику по проведению исследований, Суфану Бозкурту,  “турецкое слово, употребляемое Фетхуллахом Гюленом для обозначения терпимости или толерантности, есть ‘хошгору.’ Действительно, я однажды слышал, как Фетхуллах Гюлен говорил, что турецкое слово “ хошгору ” является более глубоким по смыслу, чем английская концепция терпимости. Слово это состоит из двух частей: ‘хош’, что означает приятный, любезный, любимый и ‘гору’, что является производным от глагола ‘гормек’, который означает видеть.  Таким образом, буквально ‘хошгору’ означает видеть нечто приятным или любимым. В обычном употреблении оно имеет смысл разрешать, успокаивать, прощать.
[19] Фетхуллах Гюлен,  К глобальной цивилизации любви и толерантности  (Нью - Джерси, издательство Light, 2004 г.), стр. 75–76.
[20] Там же.
[21] Перевод, Али Унал и Альфонс Уильямс, op. cit., стр. 23.
[22] Али Унал и Альфонс Уильямс, op cit., стр. 242. Также представлено от 1-го сентября 2003 г.
[23] См. интервью с Фетхуллахом Гюленом в работе Али Унала и Альфонса Уильямса, op. cit., стр. 358. Саид Нурси (1876–1960) был влиятельным турецким интеллектуалом, поддерживавшим идеи проведения межрелигиозного диалога задолго того, как это стало популярным.
[24] См. Бюлент Арас и Омер Джаха, “Фетхуллах Гюлен и его движение ‘либерального турецкого ислама’”, Ближневосточный обзор международной жизни 4 (2000 г). Представлено за 2-е декабря 2002г. на сайте http://meria.idc.ac.il/journal/2000/issue4/jv4n4a4.html. Арас и Джаха отмечают, что “основой концепции  ‘турецкого ислама’ является его умеренность и то, что ориентирующиеся на идеи суфизма исламские движения оказывали влияние на политическую историю Турции даже во времена Османской империи, когда политическая система допускала существование государства со многими религиями,  ‘в котором подданные христианского и иудейского вероисповедования продолжали жить, подчиняясь своим собственным законам ’.
[25] Фетхуллах Гюлен, “Голос любви: любовь”, представлено на сайте  www.fgulen.com от 7-го декабря 2002г. Также, в работе Фетхуллаха Гюлена Навстречу к утерянному раю, представлено 1-го сентября 2003 г.
[26] Там же, стр. 207. Цитируется и переведено из работы Невваль Севинди,  “Fethullah Gülen Ile New York Sohbeti,” издательство Yeni Yuzyil, август 1997 г.
[27] Али Унал и Альфонс Уильямс, Адвокат диалога: Фетхуллах Гюлен, (Fairfax, журнал The Fountain, 2000 г.), стр. 207.
[28] Там же, стр. 244.
[29] Али Унал и Альфонс Уильямс, op cit., стр. 253.
[30] Там же.
[31] Там же.
[32] По поводу взглядов Фетхуллаха Гюлена на идеального человека см.: Фетхуллах Гюлен,  Навстречу глобальной цивилизации любви и терпимости, (Нью-Джерси, издательство Light, 2004г.), стр. 81–130.
[33] Фетхуллах Гюлен, “Истинные мусульмане не могут быть террористами”, стр. 95-100 в журнале The Fountain, op. cit., стр. 100. Цитируется по статье в газете Turkish Daily News, 19 сентября, 2001г.
[34] Фетхуллах Гюлен, “Ислам как религия всеобщего милосердия”, стр. 44–50 в журнале The Fountain, op. cit., стр. 45.
[35] Там же.
[36] Фетхуллах Гюлен, “Наша система образования”, представлено 6-го декабря, 2002г.
[37] Томас Мичел, “Фетхуллах Гюлен как просветитель и религиозный учитель”, стр. 101–113 в журнале The Fountain, op. cit., стр. 102. цитируется по работе, представленной на симпозиуме в Джорджтаунском университете, апрель 2001г.
[38] М. Хакан Явуз,  “Поиск нового социального порядка в Турции: Фетхуллах Гюлен, Партия добродетели и курды ” SAIS Review, 19 (1999г.), стр. 114–143.
[39] Арас и Джаха, op. cit.
[40] Мои наблюдения за деятельностью движения говорят о другом. Хотя мудрость и интеллект отдельной женщины (большей частью жен участников движения) высоко ценятся, они явно недостаточно включены в процесс принятия решений организациями движения.
[41] См. мой доклад по поводу межрелигиозного диалога, главной темой которого является Авраам как основатель иудейско-христианско-исламской традиции, Лестер Р. Куртц,  “Локальные боги и всемирные религиозные веры ”, стр. 155–160 в Социологии для нового столетия  под редакцией Йорка Брадшоу, Джозефа Хили и Ребекки Смит (Бостон, издательство Pine Forge Press, 2001г.).
[42] Арас и Джаха, op. cit.
[43] Там же.
[44] Фетхуллах Гюлен, Пророк Мухаммад, стр.  94; цитируется по аль-Бухари,  Иман 24.
[45] Однако удивительно, что несмотря на любовь последователей Фетхуллаха Гюлена к современной науке, они не признают теорию эволюции и могут оказаться в опасности повторения ошибки римской  католической церкви, которая, ставя на карту репутацию религиозной перспективы, отклоняла научные теории, получившие в итоге всемирное признание (например, порицание католической церковью Галилео Галилея и эволюции, однако и то и другое было исправлено в последние десятилетия). (Редакция не разделяет мнения автора в части того, эволюции нашла всемирное признание. Скорее за последний период произошло обратное – от ред.)

Лестер Р. Куртц, Техасский университет, Хьюстон, Техас

Tweet

Whatsapp