Введение
В декабре 2004 года я приехала на десять дней в Турцию в качестве гостя Института межконфессионального диалога (Institute for Interfaith Dialog), который базируется в Хьюстоне, штат Техас. В группе нас было около двадцати человек – преподаватели, священники и общественные деятели из Техаса, Оклахомы и Канзаса. Никому из нас не доводилось раньше бывать в Турции, и никто из нас по существу не знал, чего следует ожидать.
К каждому из нас в свое время обратились молодые люди турецкого происхождения – в школе, в церкви или еще в каком-либо общественном месте. Они спрашивали нас, не хотели бы мы совершить путешествие в Турцию в качестве гостей их организации с целью установления межконфессионального диалога. Кое-кто из нас имел возможность ближе познакомиться с этими молодыми людьми и их женами во время обедов у них дома или во время традиционного общего ужина, означающего окончание дневного поста во время Рамадана, который спонсировал Институт межконфессионального диалога (ИМД). Каждый из нас принял это приглашение, опираясь на свои ощущения того, что этим молодым людям, их женам и представляемой ими организации можно доверять.
В начале нашего путешествия я этого не знала, но вскоре мне стало известно, что сотрудники и волонтеры, работающие с ИМД, а также организаторы нашей поездки как в США, так и в Турции были членами международного сообщества людей, которых вдохновляют идеи турецкого исламского ученого Фетхуллаха Гюлена.
Проповеди и лекции Гюлена распространяются в Турции уже несколько десятилетий, с того времени, как в 1956 году он стал официальным проповедником и был назначен на пост в Измире, в юго-западной Турции. Мы посетили много школ, больницу и межконфессиональную организацию, и все это было основано людьми, поддерживающими движение Гюлена. Нам доводилось разделять трапезу с турецкими семьями в их домах, и всякий раз я спрашивала наших хозяев, как они узнали об идеях Гюлена и что именно вдохновляло их на то, чтобы присоединиться к этому движению. По своей сути их ответы были одинаковыми. Люди старшего поколения жили в Измире, когда Гюлен начал свою деятельность проповедника, и их вдохновляли и убеждали его идеи об образовании и альтруизме. Молодые люди и те, у кого были дети школьного возраста, узнали об этом движении в близлежащих школах, которые имеют репутацию блестящих образовательных учреждений. Таких людей привлекло его видение глобального мира и прогресса, к которым надо стремиться через образование и межконфессиональный диалог. Некоторые другие сами учились в школах, основанных участниками движения Гюлена, и теперь поддерживали эти школы и другую работу в межконфессиональной сфере в качестве спонсоров в различных областях. Во всех случаях люди были искренне тронуты идеями Гюлена и его видением картины мира и решили распространять их по всему свету.
Вернувшись в Хьюстон, где находится головная организация ИМД, я расширила свои связи с этой организацией. Бониукский Центр исследований и развития религиозной толерантности в Университете Райс (Boniuk Center for the Study and Advancement of Religious Tolerance at Rice University), где я работаю, в ноябре 2003 года проводил конференцию, посвященную идеям Гюлена, в которой приняли участие ученые из США, Европы и Центральной Азии. Мы сотрудничали с ИМД и по ряду других проектов, лекций и иных мероприятий, куда приглашали экспертов. Я вновь посетила Турцию в мае 2005 года и в июле 2006-го и встречалась с новыми для себя людьми из движения Гюлена, что помогало мне глубже понять идеи Гюлена и то воздействие, которое они оказывают на различных людей в Турции и на страну в целом. После моей первой поездки в Турцию я прочитала многие из работ Гюлена, переведенных на английский язык, и много обсуждала с моими турецкими друзьями его труды.
Меня никак нельзя назвать экспертом по работам Гюлена, по истории современной Турции или по суфизму. Однако я – специалист в изучении религии (континентальная философия религии), занимаюсь сравнительным изучением мировых религий, а также являюсь специалистом широкого профиля по гуманитарным наукам. Я читала общие, или «обзорные», курсы по гуманитарным предметам и студентам старших курсов, и аспирантам на протяжении почти пятнадцати лет. Эти курсы включают сравнительное литературоведение, этику, античную и классическую философию, современную политическую философию, а также курсы, посвященные «великим книгам» и в западной, и в восточной исторической, философской, религиозной и литературной традициях.
Моя компетенция как специалиста широкого профиля распространяется не только на западные философские системы, но и на восточные, в основном благодаря моей специализации в религиозной философии. Поэтому, когда я начала читать переводы проповедей и статей Гюлена, у меня в голове зазвучали колокольчики, поскольку я увидела глубинные связи между его трудами и мыслями некоторых величайших мыслителей и философов – представителей всемирной интеллектуальной истории.
Моей задачей в этой книге было поместить идеи Фетхуллаха Гюлена в контекст более широкого гуманитарного круга. А именно, я стремилась создать текстуальный диалог между опубликованными версиями избранных статей, проповедей или речей Гюлена, с одной стороны, и текстами выбранных мною мыслителей – писателей, философов или теоретиков из широкого гуманитарного дискурса, с другой. Эти мыслители – Конфуций, Платон, Иммануил Кант, Джон Стюарт Милль и Жан-Поль Сартр.
Место, которое занимают соответствующие идеи этих мыслителей в широком круге гуманитарных дисциплин (в противовес дисциплинам естественнонаучным и техническим), подсказало мне дать определение всем этим фигурам, включая Гюлена, как мыслителям-гуманистам, хотя подобный термин может показаться проблематичным и зависящим от конкретного наполнения слова «гуманистический». В этой работе я использую самое широкое из возможных определений понятие гуманистичности и гуманизма. При этом данный термин не рассматривается в качестве необходимой антитезы религиозному или теистическому мировоззрению.
Профессиональные философы и историки науки рассматривали в качестве «гуманистических» и «гуманитарных» идеи и системы мысли, которые простираются в античность, вплоть до Протагора, который прославился своей формулировкой «Человек есть мерило всех вещей». Протагор не был атеистом, не были ими и другие философы классической Греции, которые в V веке до Р. Х. сместили свое внимание с вопросов о природе и компонентах космоса (воздух, вода, материя и т.п.) на вопросы о значении жизни, человеческих ценностях, о природе хорошей жизни и о компонентах справедливого человеческого общества. Эти проблемы обычно и широко рассматриваются как проблемы гуманизма, или гуманистического образа мышления, и многие философии и мировоззрения, как религиозные, так и нет, в этом плане можно назвать гуманистическими.
Гуманизм эпохи Возрождения, черпавший свои идеи в античном мире, сместил центр своего внимания с Бога на человека. В целом, однако, гуманисты этого периода не были атеистами и не рассматривали атеизм в качестве одного из принципов своей «гуманистической» концепции. Сосредоточение внимания на возможностях и достижениях человека, а также точка зрения, допускавшая в гораздо меньшей степени вмешательство Бога в земные дела, позволила появиться и развиться на Западе научной точке зрения, что позволило людям открыть законы вселенной, которые сами по себе были сотворены Богом. Европейские мыслители этой эпохи, разумеется, пришли к этой концепции в рамках более широкой христианской теологии. Кроме того, они были многим обязаны мусульманским ученым, жившим всего одним-двумя поколениями ранее, которые уже определили передовой край науки в медицине, астрономии, ботанике и многих других научных дисциплинах, но в рамках теологии ислама.
В обоих случаях гуманизм здесь не звучит как провозглашение власти человека над Богом или противопоставление власти Бога. Напротив, люди оказываются свидетелями могущества Всевышнего и возносят Ему хвалу, когда используют дарованные Им возможности, чтобы открывать тайны вселенной, созданной Богом, и используют это знание для прогресса и улучшения всего человеческого общества. Так что эта форма гуманизма никоим образом не подрывает веру в Бога или религию. Фактически, исламские ученые, а немного позже и ученые христианские – главные примеры этого благочестивого гуманизма широкого охвата.
Конечно, иные формы гуманизма – полностью светские или атеистические. В период после эпохи Возрождения появились подразделения внутри широкой сферы гуманизма, которые особо отрицают религиозное или сверхъестественное мировоззрение, вплоть до того, что они становились враждебными к религии. Светский гуманизм – это атеистическое подразделение гуманизма, которое несовместимо, по большей части, с религиозной точкой зрения. Ни Гюлен, ни другие религиозные мыслители не могут называться гуманистами в этих узких рамках определения гуманизма. Также нельзя было бы называть так Канта, Милля или Конфуция. Всех этих людей обычно называют гуманистами, и их идеи – это форма гуманизма, однако ни один из них не был атеистом. И тогда становится ясно, что узкое светское, атеистическое определение современного гуманизма не является действующим определением в этой книге[1].
Поэтому я использую в данной книге более широкое определение гуманизма – то, при анализе которого можно лучше понять его долгую историю, чем при изучении его более поздних определений. Это понятие позволяет оценить, почему под главным лозунгом гуманизма человечество добилось таких фантастических успехов в религии, философии, литературе, этике, изобразительном искусстве, архитектуре, науке и математике. Этот основной, базисный лозунг гуманизма – утверждение и вера в важность человека, его силу, статус и власть. Подобное утверждение никоим образом не противоречит центральным положениям или истории трех великих монотеистических религий.
Учитывая это, я ставлю Гюлена рядом с этими другими мыслителями-гуманистами, поскольку его труды, как и у них, описывают главную суть человеческого существования, которая издавна была частью гуманистического дискурса как в религиозной, так и в нерелигиозной формах гуманизма. Иными словами, эти мыслители озабочены базовыми вопросами о природе человеческой реальности, достойной человеческой жизни, государства и морали. Более того, в том, что касается многих из этих вопросов и проблем, они приходят к сходным заключениям, хотя каждый рассуждает о них в рамках своего собственного традиционного и культурного контекста.
Говоря здесь об их «схожести», я отнюдь не утверждаю, что они «одинаковы». Все эти мыслители происходят из совершенно различных слоев, временных периодов, культурного и национального контекста, религиозных и духовных традиций и так далее. Серьезно отличаясь друг от друга, они в определенных пассажах из своих трудов отрицают учение друг друга (это касается писателей, близких к нашему времени). Можно представить себе, что если бы они участвовали в реальном диалоге (а не просто в «сконструированном»), они бы разошлись во мнениях по очень многим проблемам. Гюлен, например, неоднократно и открыто критикует Сартра, экзистенциалистов и других атеистов на всем протяжении своего творчества.
Хотя в этой книге я поставила себе определенные границы и каждый из мыслителей участвует в текстуальной беседе только с Гюленом, а не друг с другом, можно представить себе те разговоры, которые вызвали бы к жизни их фундаментальные различия между собой!
Милль выдвигает аргументы в защиту свободы, которую Платон счел бы ужасной в своем идеальном государстве. И наоборот, Милль, вероятно, решил бы, что идеальное государство Платона в большинстве случаев оказывается угнетающей своих граждан тиранией.
Работа Сартра подвергает уничтожающей критике любую концепцию о «рае идей», полностью универсальных и трансцендентальных, кто бы ее ни сформулировал – Платон, Кант или Гюлен.
Конфуций, глядящий на нас из глубины времен, – из Китая шестого века до Р. Х. – имеет мало общего с идеями Западных мыслителей эпохи Просвещения и более позднего времени, например, Канта и Милля.
Однако меня интересуют диалоги именно между людьми, мировоззрения которых так резко различаются друг от друга. Более того, я считаю, что подобный диалог жизненно необходим в современном мире, где глобализация, средства массовой коммуникации и технологии сталкивают отдельные личности и группы людей так, как этого никогда раньше не было в истории человечества. Люди, живущие в XXI веке, взаимодействуют друг с другом и влияют друг на друга более, чем когда-либо, причем это отдельные люди и группы, которые очень отличаются друг от друга. Мы все чаще встречаем на своем жизненном пути как отдельных людей, так и целые группы, чье мировоззрение абсолютно отличается от нашего, и эти люди – наши соседи, коллеги, соученики наших детей, наши родственники, клиенты, начальники и многие другие.
Мы часто пытаемся минимизировать свои контакты с теми, кто отличается от нас, чтобы нам не приходилось выходить за привычные и удобные для себя рамки. Мы можем изолировать себя и направлять движение своей жизни по знакомым орбитам общения с людьми, которые выглядят, думают, говорят, веруют и молятся так же, как и мы сами. Однако подобная изоляция или минимизация различий со временем перестает работать. В сегодняшнем мире глобальных связей мы должны развивать способности к диалогу и созданию взаимоотношений с людьми, которые в корне отличаются от нас.
Часть этого проекта включает в себя поиск идей, верований, целей, проектов и т.п., в рамках которых мы сможем обрести резонанс друг с другом. Таким образом, нам нет необходимости быть одинаковыми, но нам следует найти ровно столько сходства друг с другом, чтобы на определенном отрезке пути мы могли держаться за руки, как попутчики на дороге этой жизни, но при этом не упускать из виду то, что в множестве вещей мы расходимся друг с другом.
Гюлен в течение своей карьеры в качестве государственного служащего-проповедника в Турции, а также ученого и наставника, который вдохновляет людей и во всей Турции, и за ее пределами, всегда защищал идею диалога как необходимого условия существования и деятельности в современном мире. Поэтому это вполне логично – «пригласить» Гюлена, через его тексты, к участию в «диалоге» с другими мыслителями и писателями, чьи концепции в корне отличаются от его собственных. Однако более важным обстоятельством здесь является то, что подобный диалог между выдающимися личностями, прославленными своими познаниями и одаренностью, может помочь всем нам, тем, кто не безразличен к подобным вещам, более глубоко сконцентрироваться на великих вечных вопросах человеческой жизни.
Хотя обстоятельства жизни человека изменяются в зависимости от того, где и в какую эпоху он живет, глубокая суть человеческой жизни, а также те вопросы и тревоги, которые она вызывает, не меняются. Сегодня мы задаем такие же вопросы, какие задавали и наши предки, – о смысле существования, о ценности человеческой жизни, как мы можем приспособить к себе общество, каковы ограничения и границы свободы. Я надеюсь, что этот литературный «диалог» между Гюленом и другими мыслителями, которых я перечислила выше, дает возможность нам всем, на чьих плечах покоится будущее, серьезно принять всю ответственность за то, чтобы создавать самих себя, общество и мир вокруг нас в соответствии с самыми высокими и наилучшими из возможных идеалов.
- Я построила диалоги между Гюленом и другими мыслителями вокруг пяти основных тем, которые охватывают центральные вопросы и заботу о жизни человека во всем мире. Эти темы таковы:
- врожденная ценность человека и нравственное достоинство;
- свобода;
- идеал человека;
- образование;
- проблема ответственности.
Эти темы хорошо знакомы любому исследователю, изучающему общий курс гуманитарных наук, и все равно, какой – периода античности или современности, в Европе, Азии или Африке, с религиозной или светской точки зрения. В каждой теме я выделяла одного главного мыслителя, с текстами и идеями которого сравниваются тексты и идеи Гюлена. Я выбирала этих мыслителей по такому принципу, чтобы их особое внимание, которое уделялось какой-то специфической теме, совпадало с тем фактом, что и Гюлен высказывался по аналогичной тематике, однако с точки зрения своего исламского мировоззрения.
Думаю, я с тем же успехом могла бы выбрать и других авторов для этого воображаемого спора и все равно нашла бы и тех, кто оставил нам мощное выражение классических, непреходящих идей, и резонанс творчества Гюлена с этими идеями. Я предпочла именно тех, чьи мысли вы прочитаете в последующих главах, поскольку они особенно ярко выражали свои идеи, а также, откровенно говоря, потому, что я испытываю искреннее уважение и восхищение именно перед этими трудами, поскольку уже пятнадцать лет обучаю их концепциям студентов в различных учебных заведениях. Более того, в этих беседах затронуты те темы, которые я считаю наиболее важными для того, чтобы мы рассмотрели их и с гражданской точки зрения, и с точки зрения изучения и анализа.
Главы связаны между собой тематически, и в отдельных пунк-тах в них имеются взаимные отсылки. Подобные отсылки, однако, я постаралась минимизировать, и по большей части главы абсолютно самостоятельны. Читатели могут обращаться к ним в любом порядке, который предпочтут, или даже только к отдельным заинтересовавшим их главам, и все равно последовательность книги не будет утрачена. Читатели, которые пожелают так поступить, все равно не «потеряются» в тексте. Более того, я написала эту книгу для гораздо более широкой аудитории, чем та, на которую обычно нацелено большинство научных книг.
Поэтому я не предполагаю изначально, что мой читатель штудировал Канта, Сартра, Конфуция, Платона, Милля или даже Гюлена. Я не трачу время и место на то, чтобы излагать биографические данные этих авторов. Подобную информацию читатели легко могут найти в различных источниках. Моя цель в данной книге – объяснить идеи этих мыслителей так, как я их понимаю, и сделать это настолько ясно, как только это возможно, для публики, состоящей из людей, получивших общее образование. Может быть, они изучали гуманитарные предметы так, как их принято преподавать на Западе, а может быть, и нет. По этой причине я предпочла опустить многие детали и мелкие подробности, для которых потребовались бы огромный объем текста и многочисленные ссылки, если бы я ставила своей целью написать более традиционное научное исследование. Надеюсь, что у меня получилась насыщенная информацией, основательная и интересная книга, которую найдут полезной для себя и даже вдохновляющей люди, которые интересуются историей мысли, всемирной историей гуманитарных наук и межкультурными диалогом.
[1] Более подробно о гуманизме, его различных подразделах и взаимодействии с религией и исламом см.: Guthrie, W.K.C. A History of Greek Philosophy. Cambridge: Cambridge University Press, 1969; Rabil Jr., Albert, ed. Renaissance Humanism: Foundation, Forms and Legacy. 3 vols. Philadelphia: Pennsylvania University Press, 1988; Davidson, Herbert A. Alfarabi, Avicenna, and Averroes on Intellect. Oxford: Oxford University Press, 1992; Fakhry, Majid. A History of Islamic Philosophy. New York: Columbia University Press, 1983 (First edition 1970); Goodman, Lenn E. Islamic Humanism. Oxford: Oxford University Press, 2003; Kraye, Jill, ed. The Cambridge Companion tj Renaissance Humanism. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.
- Создано .