Мои опасения в связи с 28 февраля во внимание не приняли
(28 февраля 1997 года премьер-министр и председатель партии «Рефах» Н. Эрбакан под давлением военных вынужден был подать в отставку – прим. пер.).
Мои впечатления
Фетхуллах Гюлен никому, за исключением детей, не позволяет целовать руку. У него с детьми особые отношения. Разговаривает с ними, спрашивает, как их зовут, гладит по голове, каждый раз дает по две шоколадки. Один раз сказал шестилетнему ребёнку, поцеловавшему ему руку: «Я не умею совершать чудеса, а если бы умел, то все их отдал бы тебе...» Дети задают ему интересные вопросы: «Ты сегодня ходил к врачу? Что у тебя болит? Что сказал врач? Ты что, болен? Почему ты так делаешь? У тебя рука болит? Почему болит?» За обедом он сел рядом с одной девочкой. Спросил, как ее зовут. Она сказала: «Зейнеп.» Гюлен говорит: «Ты знаешь, что значит «зейнеп»? - «папино украшение»!» Все поели, кроме Зейнеп. Гюлен, повернувшись к ней, сказал: «Ты ешь правильнее, чем все мы. Не спеша, чтобы еда шла на пользу. Если будешь всегда так делать, останешься красивой и тогда, когда вырастешь...» Дети заставляют его улыбаться
Ваши слова о том, что могут последовать убийства, которые не смогут раскрыть, расцениваются как «разведданные». В одной газете недавно написали, что до Вас новости доходят на несколько минут раньше, чем до Президента, Премьер-министра и Начальника Генерального штаба. Назлы Ылыджак писала, что «у Гюлена разведка работает хорошо. Он предупреждал и о 28 февраля.» Действительно, хорошо ли работает Ваша разведка?
У меня нет личной разведки. Но как гражданин Турции я очень беспокоюсь о судьбе моей нации. Если человек так или иначе не думает о личной выгоде и своих интересах, то он не спит, не ест, а только размышляет о том деле, которому себя посвятил. Я слушаю всех, кого могу, черпаю сведения из разных газет, из интернета. По-своему их трактую, делаю свои умозаключения и выводы. Есть люди, которые ездят и направо-налево рассказывают новости. Сейчас это есть и в интернете. Почему бы чему-то не быть в интернете? Кто-то, услышав о чём-то в каком-то крайне важном месте, может сказать: «Они планируют сделать то-то.» Я могу услышать об этом из разных источников. Какими бы секретными не были сведения, сегодняшнее развитие коммуникации дает возможность людям очень быстро получать всю информацию.
Вы действительно предупреждали о 28 февраля?
Как выразилась госпожа Назлы, я тогда испытывал тревогу. В связи с этим я даже изменил своему стилю, было такое. Я беспокоился за правительство того времени. Их поведение давало повод этому. События назревали на фундаменте их суждений и образа действий. Я, сам для себя, считаю выражения, которые использовал в тот период, своё поведение, недостойными, потому что, до настоящего времени никогда так не говорил, не думал. Но в тот день, выступая по одному телеканалу, выразил положение дел такими неуместными словами как, например, «они натворили дел», которые отражали тревогу, которую я испытывал.
Как отнеслись к Вашим предупреждениям?
Не обратили никакого внимания, не придали значения. Более того, стараниями этого народа что-то делается, и может быть, это были попытки, направленные на разрушение сделанного. Я проанализировал всё это и поднял эту проблему. Может быть, попал в точку, может быть, совершил ошибку. Если попал в точку, то выполнил свой долг перед моим народом.
Я и сейчас очень внимательно за всем слежу, опять скромно стараюсь слушать то, что говориться, взвешивать. К некоторым мыслям прихожу путём выводов, умозаключений, толкований. Оцениваю то, что мне кажется важным, полезным для моего народа и необходимым говорить об этом нации.
Достигли ли своей цели Ваши предупреждения о преступлениях, которые невозможно будет раскрыть?
По-первых, связанные с этим лица осведомлены об этом, если разведка, органы безопасности, система сбора сведений жандармерии будут делать то, что должны, они предотвратят эти события, пока они еще находятся в зачатке. Во-вторых, те, кто планирует эти акции, не осмелятся, откажутся от их совершения, если будут знать, что народ осведомлен о них.
Если они ничего не предпримут, откажутся от своих планов, наш народ даже от этого выиграет. Я рассуждал так, и это дало некоторые результаты. По-моему, не стоит пренебрегать этой проблемой.
Прецедент этому уже был. Разве не так давно не произошли взрывы перед синагогой? И сегодня что-то происходит в Турции.
Студенты университетов с топорами и кухонными ножами не предвещают ничего хорошего. Невозможно не видеть, что у этого случая будут более тяжелые последствия.
В Ваш адрес звучала и критика
Некоторые могут сказать: «Ты что, сотрудник разведки? Что тебе тут надо? Если ты имам в мечети, то и сиди на своем месте, действуй, как имам, а это – не твое дело.» Так говорят те, кто и в отношении самих себя не знает, что им следует делать, а что – нет. Я бы о них ничего не сказал. Это некрасиво. Гражданин Турции, c определённым прошлым, дожил до 66 лет, и если он даже ничего не читает, ни о чем не думает, ничего не слушает, то все равно, глядя на случаи такого молчаливого недовольства, у него будет повод что-то понять. На то, что говорит такой человек, не следует относиться пренебрежительно. Голоса, выступающие против, могут превратится в лавину.
Европейский Парламент хочет рассматривать алевитов как национальное меньшинство. А алевиты требуют, чтобы их молельные дома получили официальный статус, чтобы они были представлены в Духовном управлении Турции. Как Вы смотрите на этот вопрос?
До настоящено времени у алевитов (последователей Али - зятя Пророка Мухаммада – ред.) в Турции не было особых проблем. В первые годы республиканской Турции имели место некоторые неприятные события, может быть на них и оказывалось давление. Но сейчас алевиты имеют возможность доступа во все сферы. Могут создавать партии, служить в армии, быть губернаторами. Мне трудно понять, почему некоторые из них, будучи частью турецкого народа, требуют признания своего статуса как меньшинства. В государстве существуют законы, в рамках которых они могут получать образование, где желают. Может быть, они хотят, чтобы на повестку дня вышли некоторые их учения. Несколько лет тому назад я говорил отдельным нашим братьям-алевитам, что данный вопрос нельзя решить на основе устной культуры. Давайте реализуем это в изданиях. Я думаю, что это один из вопросов, которым занимается Духовное управление. Может быть, они сейчас соберут 15-20 книг – от «Хикемията» Ахмеда Яссеви (видный суфий из Средней Азии, живший в XII веке – ред.) до «Макалата» Хаджи Бекташа ( видный турецкий суфий, живший в XIII веке – ред.) и издадут в виде собрания сочинений алевитских авторов. Если в последствии возникнет необходимость в молельном доме, то демократия должна дать соответствующую возможность. У них и так есть молельные дома. Но часто некоторые общественные места использовались как идеологическое орудие . Молельные дома тоже иногда использовались в этих целях вопреки воле наших сограждан-алевитов и ставили их в трудное положение. Одним из наших предложений было то, чтобы рядом с мечетью стояли и молельные дома. Пусть они приобретут официальный статус.
Некоторые алевитские группы до 17 декабря с.г. (т.е. доначала заседания Европарламента, где рассматривался вопрос вступления Турции в ЕС – ред.) занимались в Европе лоббированием в этом направлении
Если некоторые алевитские братья жалуются на Турцию в Европе, я считаю это недостойным. Так же я считаю недостойными жалобы на Турцию в Европе представителей некоторых кругов. В Турции существует турецкое общество, объединяющий турок, курдов, алевитов, суннитов. Если они ощущают себя турками, то у нас нет отличий друг от друга.
Как Вы смотрите на то, что требуют у Духовного управления?
Вследствие того, что Османы в деталях больше придерживались ханифитства (правоведческой школы, основанной Имамом Абу Ханифой – ред.), оно больше развилось в качестве законодательного базиса, но это произошло не за счет уничтожения других. В республиканский период было создано Духовное управление. Алевиты могут занимать должности в этом управлении, закончив школы, созданные государством. Если у них есть учреждения, подобные мечетям, они могут быть там имамами, могут руководить религиозными действиями в молельных домах. Если алевиты считают себя отдельной школой, то в Турции существуют нусейриты (последователи секты нусайрие – ред.), армяне, сюрьяни (сирийцы-христиане), греки, евреи, протестанты, баптисты, бахаисты, ваххабисты. Они тоже могут выдвинуть свои требования. Если алевитство воспринимается как школа, а на путь, которым шел Хаджи Бекташ Вели тоже смотрят как на отдельную школу, то и они могут требовать для себя особого статуса. Между тем, они запрещены. Я думаю, такие требования создают проблемы, ещё более запутывают положение в Турции. А были периоды, когда демократию воспринимали более мягко – в период до событий 28 февраля (1997 г. – ред.)– и, хотя у нас и не было никакой традиции, связанной со школами и сектами, некоторые люди вышли на улицы. Они начали осуществлять религиозные действия на улицах, и это породило определенные трудности. Такое отношение к вере противопоказано.
Алевиты ничего не должны требовать у государства?
Государство ничего не говорит в отношении их молельных домов-джемов. Их джемы, службы даже показывают по телевидению. Однако в Турции до сих пор есть случаи, когда устраивают облавы в домах из-за того, что там совершаются дервишские обряды и совместно читают «крамольные»книги. В течение 40-50 лет не было преследований из-за молельных домов. Но в отношении других было возбуждено 2000 дел. Из-за молельных домов, семаха (алевитского обряда – ред.) не было возбуждено ни одного дела. К алевитам относились более толерантно.
Вы продолжаете испытывать тревогу в связи с возможностью убийств, которые не могут быть раскрыты?
Частично. Те, кто рассчитывает на это, никогда полностью от этого не откажутся. Я всегда придерживаюсь такого мнения. И внутри страны, и за границей есть люди, которые не хотят укрепления Турции. Но и им не сломить Турцию.
Вы не могли бы сказать подробнее?
Может быть, не входить в детали будет правильнее. В Турции всегда существовали люди, занимающиеся тайными делами. Даже у истоков образований, существующих вокруг нас и называемых «государством в государстве», стоят некоторые лица. Они происходят из всех слоев общества. Те, кто не выносит Турцию, не переваривает её.
Больше говорить об этом не следует. Даже выражение «тайное общество» вызывает у некоторых беспокойство. Смотришь и удивляешься.
Почему то, что вы выражаете свою обеспокоенность чем-то, воспринимается некоторыми людьми на свой счет? Ты же не человек из «тайного общества», почему тогда ты беспокоишься?! Государство говорит, органы безопасности говорят, выступают в суде: всегда сущестовали некоторые тайные организации. Но все они разные. Одни стараются откачать деньги от государства. Другие организуют кровавых убийц.
Вы видите, какие факты в последнее время всплывают даже в связи с таким, можно сказать, незамысловатым, детским способом воровства, как выхватывание сумок из рук прохожих. Вплоть до шантажа каймакама.
И если, видя всё это, ты говоришь, что не существует никаких организованных структур, обществ, это значит, что у тебя имеются другие проблемы.
мет Гюндем, Mиллиет, 10.01.2005
- Создано .