Что, Бога ради, пошло не так в Турции?
Прошло шесть месяцев с момента таинственной попытки государственного переворота 15 июля, и ситуация в Турции прояснилась. В смутные часы той ужасной ночи заявление президента Эрдогана после его приземления в Стамбуле: «Этот переворот – подарок от Бога, поскольку он позволит нам очистить нашу армию», казалось загадочным и зловещим одновременно. В последующие часы он пытался внести ясность в возникшую неразбериху, утверждая, что общественное движение, которое ранее было неизменно мирным, на самом деле является террористической организацией, которая и стоит за попыткой государственного переворота. На тот момент на Эрдогана была направлена эмпатия и внимание не только его народа, но и мирового сообщества. Ведь никто не хочет, чтобы военный переворот достиг своей цели, и демократия была свергнута – особенно тогда, когда эта демократия представляет собой надежды большей части Ближнего Востока и всего мусульманского мира.
Какими бы ни были обстоятельства переворота, с требованием президента, настаивавшего на необходимости искоренения теневых сил, стоящих за этим переворотом, было трудно спорить. Однако в последующие дни стало ясно, что вне зависимости от того, что Эрдогану заранее было известно о шагах, направленных против него, он был хорошо подготовлен и имел очень длинный список людей и учреждений, которые по его настоянию нуждались в чистке.
Несмотря на то, что его голословные обвинения в адрес религиозной общественной организации не укладывались в голове, масштаб и размах чистки после переворота коснулись даже не имеющих к ней отношения людей. Почти половина военных командующих, генералов и адмиралов была зачищена, наряду третью от числа представителей судебных органов и тысячами ученых, включая деканов и ректоров. Число увольнений, задержаний и арестов в первые десять дней после попытки переворота поражало. Режим не претендовал на необходимость проведения какого-либо расследования, людей просто обвиняли в связи с «террористами», и «известных врагов» быстро и методично задерживали.
Чистки начались уже в момент подавления попытки государственного переворота, когда президент призвал народ выходить на улицы и пристально наблюдать за оппозицией. Ответная реакция быстро приняла форму «охоты на ведьм», поскольку соседи, коллеги и члены семьи превращались в виновных, вне зависимости от того, насколько состоятельным был предлог. Обвиняемые признавались виновными в поддержке ФЕТО – уничижительный термин, используемый для описания последователей проживающего за границей религиозного деятеля Фетхуллаха Гюлена – хотя многие из тех, кто стал объектом чистки, особенно в армии, полиции, судебных органах и СМИ, придерживались явно кемалистских или секуляристских левых взглядов без какой-либо религиозной принадлежности. В последующие месяцы сеть была расширена, включив в себя курдских активистов и известных оппозиционеров из всех слоев общества. Для предъявления обвинения достаточным было наличие той или иной связи с «заговорщиками ФЕТО», при этом никакие доказательства или объяснения не предъявлялись. К концу года парламентская комиссия, которая должна была расследовать события 15 июля, была бы внезапно распущена, оставив после себя много нерешенных вопросов, в отчетах официальных лиц накопилось много противоречий относительно произошедшего.
Через полгода число людей, подвергшихся «чистке» постоянно меняется, и с каждой неделей все еще продолжает расти. Свыше 124000 человек было уволено, при этом 84000 из них были задержаны. Около 43000 человек были официально арестованы. Число уволенных ученых на сегодняшний день составляет около 7000 человек, и вместе с ними более 3800 судей и прокуроров. Почти все независимые СМИ Турции, число которых составляло более 195, были закрыты, и более 145 журналистов были арестованы. Более 2100 школ, университетов и связанных с ними колледжей и общежитий были закрыты. И более 550 предприятий, имеющих в своих активах десятки миллиардов долларов, были конфискованы.
В течение нескольких дней после попытки государственного переворота, когда президент Эрдоган объявил чрезвычайное положение и приостановил работу парламентского правительства, стало очевидно насколько далеко он готов зайти, пользуясь «предоставленной Богом возможностью» для проведения чистки. Однако вскоре стало понятно, что он нацелен не на национальную безопасность, а на укрепление личной власти. То, как сильно «упала» Турция, выяснилось 21 октября, когда был опубликован «Индекс верховенства права-2016» в рамках Всемирного проекта правосудия, согласно которому Турция «опустилась» на 108-е место из 113 стран в части ограничения государственных полномочий и основных прав.
К ноябрю все надежды на быстрое возвращение к демократии исчезли. 4 ноября 9 депутатов из прокурдской Демократической партии народов (ДПН) – третьей по величине политической партии Турции – были арестованы после серии чисток в отношении этнических курдских организаций. По всей стране доступ к социальным сетям – Twitter, Facebook, YouTube, WhatsApp – был заблокирован, а на юго-востоке страны с преимущественным курдским населением, доступ к Интернету был полностью приостановлен.
8 ноября президент Эрдоган и его все более авторитарная и исламистская Партия справедливости и развития (ПСР) подали заявление о возбуждении уголовного дела против Кемаля Кылычдароглу, лидера Республиканской народной партии (РНП), второй по величине партии страны, а также других представителей партии руководящего звена. Их обвинили в грубых оскорблениях президента. В своем заявлении накануне, которое впоследствии привело к судебному преследованию, РНП заявила, что «Турция сейчас переживает темный и авторитарный переворот, инсценированный президентским дворцом». В связи с поданной жалобой левоцентристская партия РНП провела экстренное заседание, вызванное арестом депутатов от ДПН и задержанием 31 октября главного редактора и восьми других старших журналистов единственной оставшейся из значимых оппозиционных газет «Cumhuriyet» (в переводе «Республика», эта газета тесно связана с РНП), после чего сделала заявление. В заявлении отмечалось, что: «сложившаяся политическая ситуация представляет собой серьезную угрозу для свободы нашего народа и будущего нашей страны».
В тот же день министр иностранных дел Люксембурга Жан Ассельборн относительно чисток заявил следующее: «Откровенно говоря, это методы, которые использовались во времена нацистского правления. С июля в Турции имеет место действительно очень негативное развитие событий, с которым мы, как Европейский Союз, не можем просто согласиться».
Еще до этих событий 1 ноября редакция «New York Times» была достаточно обеспокоена ситуацией в Турции, опубликовав следующее: «Соединенные Штаты и Европа в ужасе от того, насколько г-н Эрдоган отклонился от пути, которому он следовал, когда впервые стал премьер-министром Турции в 2003 году и провозглашал создание модели исламской демократии». По мнению одной из самых уважаемых газет мира, ситуация была недвусмысленна и очевидна:
«То, что беспокоит в продвижении президента Реджепа Тайипа Эрдогана к авторитаризму, так это то, насколько все удручающе знакомо: переворот, который становится предлогом для массового задержания реальных и воображаемых врагов; притязания на то, чтобы быть единственным человеком, который может противостоять натиску внешних врагов; обращение к мнимым историческим неудачам; стремление заставить замолчать средства массовой информации. Мир был свидетелем подобного и раньше, в других странах. Схема проверена и реализуется. Сложность вопроса заключается в том, как разорвать этот порочный круг».
В то же время государственный министр Германии по делам Европейского Союза Майкл Рот сообщил, что его страна охотно примет обращения о предоставлении убежища от турок. В частности, он заявил, что Германия «открыта для всех, кто преследуется по политическим мотивам из принципа».
Наконец, в своем выпуске от 12 ноября журнал «The Economist» опубликовал статью под заголовком «Пока вы наблюдали за Трампом...Турция закрывает под замок оппозиционеров: президент Эрдоган продолжает чистку». Последнее предложение в этой статье звучало следующим образом: «Демократия Турции дышит на ладан, а подключение системы жизнеобеспечения находится в руках господина Эрдогана».
То, что происходило в Турции, не было оставлено без внимания дружественными правительствами. Даже когда разворачивался переворот, начали поступать сообщения о том, что международные разведывательные агентства перехватывают передаваемые сообщения, которые предполагают, что попытка государственного переворота используется для укрепления авторитета президента.
Это было не совсем уж неожиданно. В течение последних нескольких лет Эрдоган явно начал действовать все более авторитарно. Ухудшение его положения началось с протестов у парка «Гези» в середине 2013 года и коррупционного скандала, направленных на Эрдогана и его семью, появившихся в декабре 2013 года.
В августе 2014 года Эрдоган сложил с себя обязанности премьер-министра, в рамках которых он имел серьезные официальные полномочия, и занял пост президента, где его официальные полномочия были по большей части символическими и не имеющими веса. С самого начала он ясно дал понять, что намерен провести конституционный референдум, который предоставит президенту широкую исполнительную власть. Для этого требовалось, чтобы ПСР показала хорошие результаты на всеобщих выборах в июне 2015 года.
Несмотря на растущий авторитаризм Эрдогана, большинство наблюдателей внутри и за пределами Турции с оптимизмом ожидали, что на этих выборах демократические культурные институты Турции преодолеют беспокойство, вызванное амбициями одного человека, и смогут саморегулироваться.
К сожалению, для Эрдогана все именно так и произошло, результаты выборов в июне 2015 года в Турции показали, что ПСР потеряла поддержку, и количество голосов в ее пользу снизилось на 40% избирателей, в то время как прокурдская Демократическая партия народов (ДПН), наконец, преодолела 10% порог, необходимый для получения мест в парламенте.
Напряженность между правительством и крупным по своей численности курдским меньшинством уже и так была высокой. 5 июня, всего за два дня до выборов, четыре человека погибло и десятки были ранены в результате взрыва на предвыборном митинге ДПН в Диярбакыре на юго-востоке Турции. Никто не взял на себя ответственность за этот террористический акт, но подозрения пали как на Рабочую Партию Курдистана (РПК), так и на «Исламское государство» (ИГИЛ). На следующий день был арестован молодой курд Орхан Гёндер из южного турецкого города Адыяман, расположенного менее чем в 200 км к северу от столицы ИГИЛ Эр-Ракка. В более поздних сообщениях подтверждалось, что он, как и многие другие в Адыямане, был завербован ИГИЛ, и спустя несколько месяцев с террористической группой в Сирии был отправлен обратно для осуществления взрыва на митинге ДПН. Эрдоган ответил на провокацию в Диярбакире, возобновив военные действия против РПК, на что ИГИЛ и надеялось. Возобновление открытого насилия между государством РПК стало очевидным предвестником беды.
Когда не удалось сформировать коалиционное правительство, Эрдоган, воспользовавшись этим «провалом», назначил на 1 ноября 2015 года парламентские выборы. Эти выборы были омрачены нарушениями и угрозами в отношении свободы слова. Результаты, однако, были очень неоднозначными для правительства ПСР. С одной стороны, ей удалось вернуть голоса избирателей, число которых достигло почти 50%. С другой стороны, ДПН, которую правительство обвиняло в том, что она тесно связана с РПК, сумела удержать более 10% голосов, т.е. минимального избирательного порога. Это означало, что путь к референдуму, который сможет наделить Эрдогана полноценной исполнительной властью, все еще оставался закрытым. Неудивительно, что в первой половине 2016 года наблюдалось устойчивое «скатывание» к авторитаризму, в ходе которого такие крупные СМИ, как газета «Zaman» и телеканал «Samanyolu», были конфискованы правительством, в то время как на руководящие должности в школах и крупных компаниях были назначены доверенные управляющие. Многие СМИ и школы предположительно были связаны с движением «Хизмет», вдохновленным Фетхуллахом Гюленом, которого Эрдоган обвинял в попытке свергнуть его правительство еще до попытки государственного переворота. К тому моменту стало абсолютно очевидно, что турецкая демократия больна, поскольку Эрдоган был решительно настроен не допустить ничего, что может встать на его пути. Репрессивные меры в отношении школ и компаний, связанных с движением «Хизмет» Гюлена, удивляли внешних наблюдателей, которые упрощенно описывали Гюлена как «бывшего союзника» Эрдогана, сочувствующего его исламистской политике. На самом деле, Гюлен никогда не был близок к Эрдогану и противился попыткам Эрдогана привлечь поддержку Гюлена на свою сторону. Он также отвергал исламизм и выступал за демократию как более соответствующую исламским ценностям.
Эрдоган признавал, что движение «Хизмет» было самым большим общественным движением в Турции, и что уважение к религиозному авторитету Гюлена не имело себе аналогов. Он отчаянно нуждался в общественной поддержке Гюлена, но знал, что суфийская, аполитичная ориентация Гюлена противоречит его собственным фундаменталистским, исламистским убеждениям. Тем не менее, ПСР Эрдогана привлекла многих их тех провинциальных консервативных религиозных турок, которые поддерживали движение «Хизмет». И на протяжении всего первого десятилетия своего правления правительство ПСР имело сильную поддержку со стороны большей части движения «Хизмет», которому он представлялся надеждой Турции на реформы, а также на уважение религиозных ценностей.
Источником значительной напряженности, возникшей между движением «Хизмет» и ПСР в 2013 году вместе с протестами относительно парка «Гези», стали не широкие народные массы, а высокообразованные интеллектуалы, которые работали в связанных с движением университетах, общественных организациях и СМИ. В течение десяти лет они, не критикуя, продвигали правительство ПСР, но постепенно пришли к признанию того, что оно не оправдало обещаний относительно честного правительства и демократических реформ, которые они ожидали от него. Когда они начали говорить, напряженность сменилась открытой конфронтацией.
В конце 2013 года Эрдоган был потрясен скандалом «газ в обмен на золото» на сумму в десятки миллиардов долларов. 17 декабря, в то время как премьер-министр находился с официальным визитом в Пакистане, 52 человека из его окружения были арестованы по обвинению в пособничестве иранскому бизнесмену Резе Заррабу по обмену иранского природного газа на золотые слитки в нарушение международных санкций. Через четыре дня еще 14 человек были арестовано, и, в конечном итоге, под стражу был взят в общей сложности 91 человек. Премьер-министр Эрдоган, на которого уже обрушилась волна критики из-за протестов вокруг парка «Гези», был возмущен «предательскими» сообщениями «Zaman» и «Samanyolu» о расследованиях коррупционного скандала. Он ответил, заявив, что расследование коррупционного скандала является «судебным переворотом», и 7 января распорядился принять постановление правительства, в рамках которого было уволено 350 следователей полиции. Он обвинил Фетхуллаха Гюлена и «международных заговорщиков» в гнусном замысле дестабилизировать его правительство.
Последующие утверждения о поставках оружия для боевиков-джихадистов в Сирию и приобретение нефти у ИГИЛ были также встречены суровыми репрессиями в отношении соответствующих СМИ и журналистов. В 2015 году светская газета «Cumhuriyet» опубликовала сообщения о том, что турецкая Национальня разведывательная организация (MİT) участвует в поставках оружия для сирийских боевиков-джихадистов.
Даже без «подарка от Бога», которым стала для него попытка государственного переворота 15 июля, президент Эрдоган без труда укреплял свою власть. У его западных союзников, невзирая на их глубокую обеспокоенность, не было другого выбора, кроме как тихо наблюдать за всем происходящим и ограниченно высказываться. В конце концов, турецкая армия является второй по величине армией в альянсе НАТО, и этот альянс столкнулся с одной из самых больших проблем современности, поскольку вынужден иметь дело с ужасом гражданской войны в Сирии и разрастанием ИГИЛ на севере Сирии и Ирака. Турция рассматривалась как важный оплот против террористических сил.
Разумеется, этот конфликт не только привел к сотням тысяч жертв, но и к тому, что пять миллионов сирийцев были вынуждены покинуть свои дома. Турция, к ее чести, разместила почти три миллиона этих беженцев на своей территории. Тем не менее, многие стремились найти убежище в Европе, и Турция стала ключом к регулированию потока беженцев, наводнивших весь континент.
В то же время Россия, разорвавшая связи с Турцией из-за сбитого самолета-штурмовика Су-24М турецким истребителем F16s над турецко-сирийской границей 24 ноября 2015 года, начала делать шаги к сближению. Вслед за попыткой государственного переворота 15 июля Владимир Путин обратился к Эрдогану, предложив ему солидарность и конструктивную дружбу в разгар выпавших тяжелых испытаний. Внезапно перспектива того, что Турция повернется спиной к Европе и Западу, стала непосредственной реальностью. Тот факт, что большинство турецких генералов, долгое время служивших в штаб-квартире НАТО, стали жертвой чистки вместе с другими прозападными генералами, создает реальную возможность того, что Турция может даже выйти из НАТО.
Учитывая это неустойчивое положение, западные союзники Турции были в основном сдержаны в своей критике происходящих в Турции событий, делая все возможное, чтобы сохранить альянс НАТО без изменений и не допустить его роспуска. Однако к ноябрю даже этой динамики было недостаточно, чтобы заглушить выражение глубокой озабоченности. Масштабы и характер чистки были таковы, что европейские официальные лица начали проводить параллели между тем, что происходило в Турции в 2016 году, и тем, что произошло в Германии 80 лет назад.
Когда в 2011 году разразилась гражданская война в Сирии, а «Аль-Каида» в Ираке превратилась в Исламское государство в Ираке и Леванте (ИГИЛ), Эрдоган решил закрыть глаза на тысячи иностранных боевиков, направлявшихся через Турцию в Сирию, полагая, что поддержка ИГИЛ и других радикальных исламистских боевиков является наименьшей из бед до тех пор, пока Башар аль-Асад, его бывший друг, отказывается прислушаться к его совету и отойти в сторону.
Под сильным давлением со стороны партнеров по НАТО в начале 2015 года Турция пересмотрела свою позицию и начала решительно выступать против ИГИЛ. Затем, в середине 2016 года, Турция снова «развернулась» и объединилась с Россией против боевиков-джихадистов и салафитов в Восточном Алеппо. Это событие во второй половине прошлого года вызвало у многих в Турции возмущение и, по-видимому, послужило поводом для убийства 19 декабря российского посла в Турции молодым офицером полиции, который, как сообщается, имел тесные связи с ПСР Эрдогана и принимал участие в многочисленных операциях в спецназе охраны президента. Несоответствие ситуации частично объясняется тем, что даже когда Эрдоган прекратил поддерживать экстремистов-исламистов в Сирии, он продолжал использовать риторику исламистского экстремизма для укрепления внутренней поддержки против тех, кого обвинял в том, что они стоят за попыткой государственного переворота.
Эта стрельба не была единственной атакой, поскольку в прошлом году имели место десятки перестрелок и взрывов, совершенных как ИГИЛ, так и РПК. Такие нападения стали более частыми из-за масштабной реорганизации в турецких вооруженных силах и полицейских структурах. Применение указанных репрессий на практике привело к тому, что, находясь лицом к лицу с серьезными вызовами со стороны как курдской, так и исламистской террористической сети, Турция оказалась при этом неимоверно слаба с точки зрения своих возможностей по борьбе с терроризмом.
Это некоторым образом объясняет как вооруженный преступник в ночном клубе «Рейна» смог не только пройти в клуб с оружием в руках и убить десятки людей, но затем и убежать, и исчезнуть до прибытия полиции. Беспощадная эффективность этой серии убийств означала, что он совершил все в течение 10 минут. Это говорит о том, что боевик, вероятно, имел дополнительную поддержку и почти наверняка обладал боевым опытом.
В этом случае, как и в ходе девяти других нападений, случившихся ранее и являющихся, как считается, делом рук ИГИЛ, в первую очередь жертвами были не представители более религиозной половины турецкого общества, которая решительно поддерживает ПСР и Эрдогана. Действительно, первая атака в июне 2015 года была направлена против этнических курдов, проводивших избирательную кампанию накануне июньских выборов, и, похоже, была нацелена на возобновление открытого конфликта с РПК.
На данный момент имеются все признаки того, что Эрдоган будет использовать эту последнюю атаку, чтобы оправдать свое требование о предоставлении ему серьезных исполнительных полномочий. Ограничение распространения информации в СМИ, появившееся сразу же после этой и предыдущих атак, означает, что он предпочитает не противостоять проблеме радикального исламизма. Но если он полагает, что ИГИЛ можно сдержать и контролировать, то его и Турцию ждут в течение года неприятные сюрпризы. Печальная реальность в Турции на сегодняшний день заключается в том, что крах демократического благого управления сделал Турцию более чем когда-либо уязвимой перед угрозами, для сдерживания которых даже сильные демократические системы вынуждены прилагать большие усилия.
- Создано .